«Заяц-беляк»

Наступил заснеженный и тревожный сорок третий год. В один из скрипучих, холодных дней января Иван Ефимов, Иван Холоденок, Петр Денисенок и я на кре­стьянских розвальнях возвращались из-под Идрицы. Наш гнедой давно вспотел, бока его лоснились, словно натертый паркет, но Холоденок понукал лошадь. Мы торопились на базу. Комиссар бригады Васильев все­гда волновался, если разведчики не возвращались в назначенный день. Провожая на задание, он и в этот раз предупредил:

— Не задерживайтесь. Вы очень нужны здесь. Са­ми видите...

Николай Васильевич не договорил, но мы понима­ли, в чем дело: в Двор Черепете оставалось мало пар­тизан. Основные силы бригады находились в Шейно, отряд Ершова и Зубехина действовал в Опочецком районе, подрывники Панова выполняли задание на железной дороге между Себежем и Пустошкой, в то время как во многие окружающие партизанский край гарнизоны прибывали регулярные части фашистов.

От своих людей мы узнали, что на станции Идрица разгрузились два полка с легкими танками и артилле­рией. Чувствовалось, что оккупанты не случайно стя­гивают сюда силы...

Партизанский край находился в глубоком фашист­ском тылу группы армий «Север». В последнее время народные мстители расширили контролируемую нами территорию за счет северной части Себежского и Идрицкого районов, а также южной части Опочецкого района, отбив их у немцев. Естественно, наша земля была для оккупантов бельмом на глазу. Но главное, партизаны лишали их возможности свободно передвигаться по железнодорожным и шоссейным магистралям, сковывали действия, срывали планы.

Основные партизанские силы были сосредоточены на границах края. В восточной его части находились калининские бригады П. В. Рындина и В. Г. Семина. Северо-западные и западные границы защищал бригады В. И. Марго, В. М. Лисовского, С. Д. Буторина, Ф. Т. Бойдина, Н. М. Вараксова, А. М. Гаврилова. В южной и юго-западной частях дислоцировались белорусские бригады Р. А. Охотина, А. В. Романова И. К. Захарова, Г. П. Герасимова и часть бригады М. С. Прудникова. На западе же находился спецотряд латышей В. П. Самсона.

Крупные операции, как правило, народные мстители проводили сообща. В январе в Латгалии, юго-восточнее Лудзы, несколько партизанских бригад ворвались в волость Вецслабода. Бойцы разгромили полицию и с богатыми трофеями возвратились на свои базы. В этом же месяце совместными усилиями партизан были нанесены удары еще по восьми гарнизонам противника, расположенным на железнодорожной магистрали между станциями Борковичи — Дрисса. Молва о боевых делах русских, белорусских и латышских партизан быстро распространялась за пределами партизанского края. Оккупанты готовили ответный мощный удар.

Как стало известно много лет спустя из архивных материалов и документов судебных процессов над высокопоставленными гитлеровцами, немецкие генералы разработали план уничтожения партизанских сил и превращения обширной территории от Россон до Освеи в выжженную землю. В середине декабря 1942 года к командующему группой армий «Север» Кюхлеру при­был из Берлина обергруппенфюрер СС Бах-3елевский с планом уничтожения «бандитов» последовательными сильными карательными экспедициями: сначала на Россонщине, а затем в Освейско-Себежской зоне. В первой части этого плана (его кодовое название в русском переводе «Заяц-беляк») предусматривалось расчленить силы партизан на четыре части и пооче­редно их уничтожить.

 Командующий 3-й танковой группой генерал-полковник Рейнхардт, в зоне действий которой находил­ся партизанский край, поручил выполнение этой зада­ли командиру 201-й охранной дивизии генерал-майору Якоби. Второй этап — «Зимнее волшебство» — обязан был осуществить обергруппенфюрер СС Еккельн.

Всего этого мы тогда не знали.

...Партизаны, одетые в полушубки, в валенках, на­груженные оружием и взрывчаткой, возвращались из советского тыла обратно в Двор Черепето. Перед вы­ходом из деревни Шейно Штрахов и Гаврилов на не­сколько минут задержались у Степана Григорьевича Соколова, начальника оперативной группы штаба пар­тизанского движения при Военном совете 3-й ударной армии.

— Ночью вновь из всех бригад поступили тревож­ные радиограммы,— сказал Соколов.— Вокруг ваших основных баз концентрируются войска противника. Разведка фронта подтверждает эту информацию. Вот-вот каратели двинутся. Представитель Центрального штаба партизанского движения Сергей Саввич Бель­ченко возлагает на вас, Алексей Иванович, большие надежды. Помогите белорусам и латышам, действую­щим в вашей зоне. Задача у всех общая — отстоять партизанский край, спасти население от уничтоже­ния и сохранить боеспособность партизанских соеди­нений.

— Задача понятна, Степан Григорьевич, — ответил Штрахов.— Братский край мы не отдадим.

— Тогда давайте прощаться.

Колонна из трехсот бойцов и командиров, пройдя более двухсот километров по проселочным дорогам, обогнула Великие Луки и удачно перешла линию фронта.

Как мы ни спешили, возвращаясь из разведки, бы­стрее попасть в деревню Двор Черепето, но два отря­да нашей бригады, возвратившиеся с Большой земли, опередили нас. После бурной встречи, рукопожатий, восклицаний мы отправились с докладом к комбригу. В избе находились комиссар бригады и несколько ко­мандиров. Гаврилов все такой же подвижный и энергичный. Вопросы задает быстро, смотрит прямо в глаза и требует четкого ответа.

— Фашисты готовят что-то серьезное,— глубокомысленно заключает доклад Петр Денисенок.

— Что-то... Разведчик называется. Говори прямо - карательную экспедицию. Она уже началась.

— Мы так и понимаем,— оправдывается Петр.

— Тогда не говори загадками. Ваши данные весьма ценны. Кстати, за материалы объявляю благодарность.

— Служим Советскому Союзу! — дружно отчеканили мы.

— Вот это по-нашему! Идите отдыхайте. Если сумеем сегодня спокойно переночевать, будет хорошо.

Комбриг не ошибся. Утром 27 января 1943 года отряды были подняты по тревоге. Партизаны быстро собрались в парке. Перед выходом к комбригу подошел радист Виктор Денисов и шифровальщица Рая Крылова.

— Вот, успели принять,— подал Денисов исписанный листок бумаги.

Гаврилов быстро прочитал радиограмму и передал Васильеву. Комиссар тут же сказал:

— Это должны знать все партизаны.

— Я так же считаю,— принимая листок, сказал комбриг и обратился к строю: — Товарищи, подполковник Соколов сообщил, что на период карательной экспедиции фашистов на товарища Штрахова приказом представителя Центрального штаба партизанского движения возложено командование всеми силами в нашей зоне. Радиограмма с таким содержанием направлена во все бригады.

Алексей Иванович Штрахов, коренной москвич, отличался высокой культурой. Он владел несколькими иностранными языками. К началу Великой Отечественной войны Штрахов уже имел за плечами опыт боев с фашистами в республиканской Испании. Высокий широкоплечий, он производил впечатление сильного волевого человека.

...В этот день каратели из Идрицы подошли к озеру Язно и валом хлынули на партизанский край. В результате тяжелого боя бригады П. В. Рындина и В. Г. Семина оставили деревни Артемовку, Уставны и отошли к деревням Мамоли, Голубево.

А со стороны Дретунь-Краснополье на Россоны на­ступала вторая сильная группировка немцев. Под их натиском бригада Р. А. Охотина и часть отрядов бригады А. В. Романова отходили к Клястицам — центру партизанского края.

Из допросов пленных было установлено, что в операции участвуют 409-й горноегерский, 481-й гренадерский полки, 601-й полк 201-й охранной дивизии и вто­рой полк велосипедистов 8-й пехотной дивизии. На­ступление поддерживают легкие танки, артиллерия и авиация.

На другой день группа разведчиков сопровождала Штрахова и Гаврилова в деревню Ровное Поле, в ко­торой должно было состояться важное совещание. По дороге со стороны Освеи на нас двигалось около де­сятка саней с вооруженными людьми.

— Стой! Кто такие? — крикнул Павел Пузиков.

Подводы остановились. К Штрахову подошли ко­мандир латышского спецотряда В. П. Самсон, предста­витель ЦК компартии Латвии К. М. Озолинь, коман­дир Освейской бригады имени Фрунзе И. К. Захаров и командир Дриссинской бригады Г. П. Герасимов.

— Здравствуйте, Алексей Иванович! С возвраще­нием вас в партизанский край,— приветливо сказал Вилис Петрович Самсон.

— Спасибо. Но, как говорят, с корабля на бал,— ответил Штрахов.

— С корабля — в бой,— серьезно заметил Озо­линь.

— Да, предстоят тяжелые бои, и край наш брат­ский будем защищать как родные братья,— глядя вдаль, произнес Алексей Иванович.

— На эти благодатные земли,— Иван Кузьмич За­харов обвел вокруг рукой,— нападали многие, но все­гда получали по зубам. Так будет и на этот раз. Мы, белорусы, готовы драться насмерть.

Боевой дух царил и на совещании руководителей партизанских соединений. Здесь присутствовали пред­ставители Россонского района: командиры бригад Р. А. Охотин, А. В. Романов и комиссары бригад Е. П. Васильевич, П. М. Машеров. От калининцев уча­ствовали комбриги: В. М. Лисовский, С. Д. Буторин, Ф. Т. Бойдин и другие. Штрахов рассказал собравшимся о жизни советских людей на Большой земле и сооб­щил о положении на фронтах. Затем речь пошла об обстановке в партизанском крае.

— Я уверен,— говорил Алексей Иванович,— нем­цы действуют сейчас только частью сил. Поэтому предлагаю перегруппировать временно партизан — создать Северную группу из калининских бригад под командованием Гаврилова и Южную — из белорусских бригад под командованием Романова. Латышские и литовские товарищи пока совместно с бригадой Заха­рова будут прикрывать Западное направление.

— Согласны,— поддержали командиры.

— Немцы сильны, когда воюют строго по плану,— продолжал Алексей Иванович.— Поэтому их планы надо спутать, внести в них неразбериху. Там, где под давлением карателей придется отходить, оставляйте засады, направляйте небольшие группы партизан для удара по флангам и с тыла. Не давайте карателям развить свою тактику. Не давайте спокойно спать по ночам, нападайте и обстреливайте деревни, где они рас­полагаются. Минируйте дороги...

Бои разгорались с каждым днем. Немцы подброси­ли свежие силы из Невеля. Они продвигались вдоль дороги от озера Язно. С 27 января по 4 февраля на этом направлении сражались бригады В. Г. Семина, П. В. Рындина, два отряда нашей бригады и белорус­ская бригада Р. А. Охотина. Партизаны давали отпор карателям, но и сами несли потери. Только в бригадах Рындина и Семина имелось более пятидесяти раненых, Фашисты ежедневно усиливали натиск. Беспрерывные бои измотали обе стороны. В наших отрядах подходи­ли к концу боеприпасы.

В такое напряженное время Штрахов принимает неожиданное решение: бригаде Семина ставится зада­ча проскочить в глубокий тыл противника через Селявщину к озеру Ведето и далее в Невельский район. А бригаде Рындина следует выдвинуться на Дашково и Малюзино. Дравшиеся на этом участке партизаны Охотина обязаны были прикрыть выход калининцев из зоны боев артиллерийским огнем. Принять такое решение Штрахова заставил долг командира, комму­ниста и чуткого человека: на прежних местах дислока­ции бригад и отрядов в лесах оставалось множество землянок с ранеными. Их необходимо было взять под защиту, спасти от карателей.

Фашисты действительно озверели, они глумились не только над ранеными, но и над детьми, стариками, женщинами. Вот что вспоминает инвалид Отечествен­ной войны Геннадий Михайлович Зайцев, которому удалось до прихода карателей выбраться из землянки:

«Ползу, волоча раненую ногу. А серо-зеленые ши­нели все ближе и ближе. Думаю: «Часто чешет «гре­бешок», между солдатами три-четыре метра». Но вот, наконец, я нашел то, что искал,— заросший густым кустарником болотистый участок. Провалился в глу­бокий снег и остался лежать. В голове пронеслось: «Сюда не сунетесь... Только бы собаки не учуяли». Прошло несколько минут, овчарки лаяли где-то в сто­роне. «Повезло тебе, Геннадий. А если и вас, гады, пронесет, вы еще попомните подрывника Зайцева». Прошуршали шаги справа и слева. И вот уже выстре­лы сзади. «Жив! Не заметили». На четвертый день я рискнул вернуться в госпиталь. Землянки были сож­жены, запасы продовольствия разграблены. Товарищи погибли...»

И все-таки большинство раненых удалось спасти.

Однажды мы, трое разведчиков и несколько бойцов из отряда И. Г. Либы, с обозом подъезжали к аэро­дрому за боеприпасами. Где-то в стороне, в двух-трех километрах, продолжался бой. Быстро подготовили ко­стры на посадочной площадке, а сами укрылись в ку­стах. Ждем час, другой. Продрогли, зуб на зуб не попадает. Лишь в полночь послышался рокот мо­тора.

— Зажечь костры!

Сделав круг, наш У-2 приземлился. Вместе со зна­комым летчиком на землю спрыгнул человек в полу­шубке.

— Знакомьтесь, — пилот представил нам своего пассажира.

— Капитан Школьников, кинооператор Калинин­ского фронта.

Мы поочередно назвали себя.

Позже я многое узнал о Школьникове. Подружил­ся с ним. Он участвовал в финской кампании. С пер­вых же дней Великой Отечественной войны был в действующей армии, сражался под Калинином и Ржевом. Дважды был ранен. После госпиталя отозвали в Главкинохронику. К партизанам прилетел впервые.

Вторым самолетом должен был прибыть его коллега — кинооператор Николай Быков. В ту ночь мы ждали долго, но самолет так и не прилетел.

— Что там могло случиться? — с сожалением и недоумевая, обращался сам к себе Школьников.

— Ничего, Семен Семенович, не расстраивайтесь. Всякое бывает,— успокаивали мы капитана.

Успокаивали, хотя отлично знали, чем грозит такая задержка. Нам пришлось удерживать район аэродрома от карателей еще целые сутки. И не напрасно. На другую ночь прилетел Быков. Подвижный и решительный, он готов был сразу же кинуться в бой.

Начальник штаба партизанского движения

Калининской области

подполковник С. Г. Соколов

В. С. Куличков

Вскоре из Идрицы поступило сообщение, что разгрузилось еще 69 вагонов с войсками. Информация подтвердилась: со стороны станции Нища вышли два батальона карателей в сторону деревень Ясеновец и Круглики. 8 февраля они заняли Межево. Немецкая разведка появилась под Россонами.

Штрахов срочно перегруппировал партизанские силы. Отходя к шоссе Полоцк — Себеж, бригады заняли основной рубеж обороны в полосе Клястицы — Павлово — озеро Васильковское. Перед ними была поставлена задача: измотать противника и неожиданно ударить его по флангам. Наши разведчики вновь помчались с приказами Штрахова, теперь на запад — к латышам. Спецотряд В. П. Самсона был поднят по тревоге. На старых рубежах остались лишь небольшие группы бойцов. Остальные погрузились на подводы и в ночь на 10 февраля прибыли в район деревни Прохорово. Сюда же прибыли и два отряда из бригады имени Рокоссовского.

Командовавший на этом участке комбриг Гаврилов расположил часть сил между деревнями Юховичи- Голяши. Наша бригада заняла участок от озера Вальковское к деревне Камарово и у деревни Долгий Бор Бригада Бойдина и два отряда из бригады Марго прикрывали Павлово и Прохорово. Район Клястицы обороняли белорусские бригады. Спецотряд Самсона и отряд автоматчиков Чернова находились в деревне Прохорово как резерв Штрахова.

На легких санках комбриг Гаврилов проезжал по своим позициям.

— Товарищи,— комбриг остановился у кустарника где разместилась большая группа партизан.— Здесь, где мы сейчас с вами находимся, в 1812 году русские преградили Наполеону путь на Петербург. На этой земле погиб отважный генерал Кульнев. Так не посра­мим же ратную славу русских богатырей, не пропустим карателей в центр партизанского края.

Комбриг подбадривал партизан, давал советы, как лучше вести бой, но сам был встревожен. Сердцем он звался туда — в Двор Черепето, где находились близ­кие ему люди. От позиций бригады до деревни Двор Черепето около семи километров, но она стояла в стороне от основных дорог, и сил для ее защиты не было.

Часам к десяти утра прискакали разведчики Александр Максименко и Семен Карпов. Спрыгнув со сво­зи сизой кобылицы, Максименко доложил:

— Товарищ комбриг, на Павлово движется санная колонна противника, более двухсот подвод. И позади три танка. Первые подводы сейчас километрах в пяти от этой деревни.

— Сам видел?

— Да,— ответил разведчик.

Комбриг расстегнул планшет и посмотрел на карту.

— Федор Тимофеевич,— обратился он к комбригу 1-й бригады Бойдину,— готовьтесь сражаться.

В деревне Павлово и рядом с ней позиции занимали отряды Ф. И. Ботова и А. И. Савиткова. На флангах находились партизаны К. М. Чеснокова и В. С. Селиванова. Впереди на опушке леса, в километре от деревни, замаскировался взвод Бояринова. Было тихо, гак тихо, как бывает перед грозой.

Но вот из леса выехал обоз противника, более тридцати подвод. И уже через минуту взвод Бояринова из засады открыл огонь. Лошади, переворачивая сани, шарахнулись в сторону. Гитлеровцы заметались, падали, сраженные пулями. Пока разворачива­лись основные силы карателей, взвод без потерь отошел к своим.

Немцы, видимо, думали, что напавшие на обоз партизаны ушли далеко, и потому во второй половине дня без должной разведки большой санной колонной двинулись к Павлову. Деревня стояла на возвышенности. Подводы медленно тащились в гору. Начальник штаба 1-й бригады Дмитрий Халтурин, руководивший обороной на этом участке, выждал, когда обоз полудугой вытянулся перед позициями партизан, скомандовал:

— Бей гадов!

Стреляли из винтовок, автоматов, пулеметов. Партизанская пушка и два миномета ударили по задним подводам. Немало фашистов осталось лежать на поле. Отступившие гитлеровцы перегруппировали силы и двумя цепями пошли в атаку с флангов. Бой снов вспыхнул, как таежный пожар. Отряды Чеснокова и Селиванова встретили карателей плотным огнем. И поддержали бойцы из бригады Марго и отряда Либы. Немцы открыли сильный артобстрел по позициям партизан. Но цепи противника, не достигнув ближних подступов к деревне, вынуждены были откатиться назад. Во время этого боя кинооператоры Школьников и Быков находились в отряде Либы и вели съемку.

К вечеру противник вновь открыл по деревне огонь из минометов и орудий, после чего большими силами начал атаку. Впереди наступавших фашистов мчался легкий танк. Он на ходу стрелял из пушки и пулемета. Наводчик партизанского орудия Петр Ардус, выждав, когда танк полностью выполз из-за небольшого бугра у самой деревни, послал подряд три снаряда. Подбитая машина продолжала отстреливаться.

Бой затягивался. С трудом сдерживали натиск карателей бойцы из отрядов Ботова и Совиткова. Штрахов на помощь им направил из резерва взвод латышей. Автоматчики Петериса Ратыньша прибыли в Павлово в те минуты, когда партизаны, собирая раненых и убитых, отстреливаясь, отходили от деревни. Латыши ринулись в контратаку, увлекая за собой взвод Сергея Хлоптунова из отряда Ботова. Дело дошло до рукопашной. Уничтожив десятка два гитлеровцев, партизаны стали теснить противника. Но немцам подошло сильное подкрепление, и Павлово пришлось оставить.

Деревня Прохорово, что в двух километрах от Павлово,— последний партизанский рубеж. Батальон немцев попытался с ходу овладеть им, но наткнулся на такой яростный огонь, что вынужден был откати­ться. Тем временем Гаврилов приказал отряду Либы ударить во фланг гитлеровцев. Бойдинцы и латыши усилили обстрел. Немцы отошли к Павлово. Совсем стемнело, когда на позициях Либы появились два от­ряда из бригады имени Рокоссовского.

Наступила ночь. Партизаны готовились нанести удар по врагу. Гаврилов и Бойдин склонились над картой. От постоянного напряжения оба осунулись, Все понимали: наступал решающий момент. Каратели находились в центре партизанского края. Дальше от­ступать некуда: в лесу, в двух километрах, укрылось много мирных жителей, ушедших из деревень, в ко­торых сейчас зверствовали каратели.

Ночью на наши позиции пришли женщины и ста­рики. Они принесли скромный запас еды.

— Не дайте нас в обиду, бейте проклятых извергов,— говорили они.

— Сегодня спать фашистам не придется,— сдер­живая гнев, сказал Гаврилов.

Партизаны растворились в темноте, они полуколь­цом охватили Павлово и открыли огонь по засевше­му там врагу. Гаврилов направил в обход взвод Чай­кина, который тут же обстрелял колонну немцев, то­ропившихся в Павлово. Карателям пришлось повер­нуть назад.

В эту ночь я неожиданно встретился с Михаилом Нитецким и другими ребятами из деревни Карзуново. Они из кустов стреляли по немцам, окопавшимся возле бань.

— Один фашист, видать,, грелся в бане, а я его и хлопнул из карабина. Это мой первый,— гордо сказал мне Михаил.

Под утро немцы поняли, что находятся в западне, и начали прорываться из Павлова на восток, в сторону Двор Черепето. Отряд Чернова, латыши и партизаны Марго наседали на них. В центре ударили бойцы Бойдина и захватили деревню.

Каратели, убегая, подожгли дома. Более ста двад­цати трупов своих солдат не успели увезти. Всего в  боях под Павловом противник потерял свыше трех сот солдат и офицеров. Но победа досталась партизанам нелегко: погибло более сорока наших товарищей.

11 февраля отряд Чернова первым ворвался Двор Черепето. В рядах атакующих был и комбриг Гаврилов. На краю деревни партизаны увидели убитую девушку. Гаврилов бросился к ней. Нет, это не Тася — ее подруга. Напротив через дорогу, у сарая лежали в разных позах трупы двенадцати женщин и детей. У троих мальчиков, лет пяти-семи, были размозжены головы. Видимо, фашисты, схватив детей за ноги, с размаху били головами об угол сарая. Кровь застыла на стенах и даже на заснеженной крыше. Гаврилов снял кубанку. Его окружили бойцы.  Среди них была и Катя Исакова из отряда Чернова. Эта белорусская девушка, проживавшая в Двор Черепето, упросила командование бригады зачислить в партизаны. И вот суровая дорога войны привелаИсакову в ее деревню, к родительскому дому. Втянув олову в плечи, она рыдала навзрыд и кричала:

— Звери! Дикие звери!

— Успокойся... Мы за них еще отомстим,— дрожа­щим голосом произнес Василий Куличков и, взяв Катю под  руку, увел от страшного зрелища.

В центре деревни стоял дом, в котором часто со­биралась молодежь. На его месте осталась груда обуглившихся бревен. В нем фашисты заживо сожг­ли несколько десятков детей, женщин и стариков. Сюда кто-то привел еле стоявшую на ногах Фросю Яснову.

— Каратели,— рассказывала она, — врывались в хаты и хватали всех, кто попадался на глаза, затем вели к офицеру. Тот указывал, кого куда деть. Дом был уже полон нашими деревенскими, а немцы все продолжали заталкивать сюда арестованных. А по­том солдаты начали стрелять в нас из автоматов. Я упала на пол между убитыми. Дом обложили соломой и подожгли. Многие сгорели. А я с трехлетним сыном чудом спаслась. Помню, вместе со мной выпол­зал из огня и старик Корнеев.

Гаврилов помрачнел еще больше и, отойдя от пе­пелища, сел на жердь изгороди. Комиссар Васильев подошел к нему, взял за локоть:

— Алексей, твои Бондаревы целы. Спаслись в ле­су... А нам с тобой, брат, воевать надо. Идем.

— Да, да...— чужим голосом откликнулся Гаври­лов и молча пошел за комиссаром.

Иван Чернов со своим штабом обычно распола­гался в доме старого Корнеева... Он с группой парти­зан пошел по кровавому следу, который уводил за деревню в кустарник. Вскоре Черновцы на руках при­несли Корнеева в деревню. Старик тут же скончал­ся. Его похоронили в одной могиле со всеми одно­сельчанами, зверски истребленными фашистами. Их было шестьдесят шесть женщин, детей и стариков. Их вина заключалась в том, что они были советскими людьми.

На следующий день партизаны нашей бригады и белорусы выбили карателей из Россон и начали их преследовать. 14 февраля, мы ворвались на станцию Нища, в жестоком бою были убиты сто шестьдесят

два вражеских солдата и офицера. Отряду Либы достались богатые трофеи: все оборудование полевого госпиталя вместе с медикаментами, около десяти тонн хлеба, восемьдесят пять коров, отобранных оккупантами у населения для отправки в Германию.

Кинооператорам Школьникову и Быкову было что отснять. Находясь в отряде Ивана Либы, они передвигались в передовых взводах партизан и фиксировали на пленку боевые действия. Их камеры запечатлели и страшные злодеяния фашистов во многих деревнях Россонщины. Семен Семенович Школьников тогда не думал, что через год из отснятого им материала режиссер Васильев сделает кинофильм «Народные мстители», который будет демонстрироваться по всей нашей стране, на всех фронтах. И Семен Семе­нович Школьников станет лауреатом Сталинской пре­мии. Но до этого дня еще предстоял большой и трудный путь по тылам врага, где погибнет его боевой друг Николай Быков...

Каратели отступали повсюду, увозя на санях трупы своих солдат и офицеров, оставляя после себя следы чудовищных злодеяний. Только в Россонском районе они загубили более двух тысяч детей, женщин и стариков. Свыше трехсот человек фашистские па­лачи сожгли заживо. От многих деревень остались пепелища.

Трое суток партизаны преследовали врага, нанося ему чувствительные удары. Бригада Охотина в райо­не Краснополья отрезала путь карательному отряду, пытавшемуся пробиться к основным силам в Дретунь. Дриссенская бригада Герасимова атаковала противника, отходящего из Россон на Альбрехтово. Партизаны бригады Лисовского обстреляли Себеж, несколько снарядов попало в здание военной комен­датуры.

На помощь немцам, выбитым из Нищи, подошло из Идрицы подкрепление — батальон пехоты с артил­лерией. Партизаны отбили здесь две атаки, уничто­жили более пятидесяти вражеских солдат и офицеров и лишь после этого, забрав четырех убитых в бою товарищей, оставили станцию и поселок. Немцы не бросились в погоню. Потрепанные полки и батальоны противника ушли в Идрицу, Себеж, Невель и Полоцк. Во время совместных боев русские, белорусские и латышские партизаны выдержали серьезное испыта­ние. Карательная экспедиция, длившаяся с 27 января до 15 февраля, потерпела поражение. Гитлеровцы потеряли в ней более тысячи солдат и офицеров.