Зацвела рожь. Из леса тянет запахом зрелой зем­ляники, грибами и листом березы... К лету сорок тре­тьего года партизанский край значительно увеличил свою территорию. От Полоцка до Идрицы, от озера Язно до бывшей латвийской границы хозяевами были партизаны. На этой обширной территории вражеского тыла не существовало больше гитлеровского «нового порядка». Всюду действовали наши комендантские участки. Третья бригада по-прежнему располагалась в россонском районе, на землях колхоза «Авангард». В этих местах в те летние дни наступило затишье, Немцы находились далеко — в пятидесяти — шестиде­сяти километрах.

 Стояли на редкость безоблачные, жаркие дни. Крестьяне с нетерпением ждали уборки урожая. Мы всегда им помогали в полевых работах, на заготовке сена и косовице хлебов. Как раз перед уборкой уро­жая командование бригады решило провести рейд за железную дорогу Себеж —  Идрица в Опочецкий рай­он, выделив для этого два партизанских отряда. Ко­мандиром сводного отряда назначили замкомбрига по разведке Ивана Георгиевича Петрова. Его отличала аккуратность и подтянутость.

— Юра, приведи себя в порядок. Опрятность — это организованность!— строго сказал своему адъю­танту Барабанову Петров, готовясь к рейду. — Да и за конями посматривай, как Иван Горецкий.

— Постараюсь, но вряд ли за Горецким угонюсь. Он сам свой хлеб не съест, а коням даст,— ответил Барабанов, укладывая немудреные пожитки в вещмешок.

— Может, ты и прав, но смотри, какой замечатель­ный конь у Григория Никаноровича! — восхищенно произнес Петров.

— Да, его Орлик — настоящий кавалерийский...

Партизан В. М. Марков	Партизан Иван Горецкий

Мимо окон дома прошли обтянутый ремнями командир взвода бригадной разведки лейтенант Ба­тейкин и его ординарец Горецкий. Рядом с ними шел оседланный гнедой конь. Подняв морду и водя по сто­ронам своими длинными ушами с белыми кончиками, он словно прислушивался к разговору людей.

Хороший конь в партизанских условиях имел большое значение. А у Григория Никаноровича был дей­ствительно хороший конь. Он достался ему еще осенью 1941 года, когда выходили из окружения. Однажды под вечер бойцы, среди которых находился Батейкин, пробирались низиной по направлению к фронту. Вдруг в кустах послышалось приглушенное ржание. Все на­сторожились. Приготовились к бою.

Батейкин и Зубко, пригнувшись, перебежками дви­нулись к кустам. Ничего подозрительного не заметили и уже было хотели возвращаться, как опять послышалось тихое ржание. С земли тяжело поднялся конь.

— Смотри, Саша, своих узнал.— Батейкин направился к лошади. Раненный в шею и в правую заднюю ногу, гнедой вытянул морду и тоскливо смотрел на человека. Григорий Никанорович служил ветфельдше­ром в кавалерийской части. Он внимательно осмот­рел раны лошади, поправил сдвинутое набок седло.

— С такими ранами жить можно. Топай за нами. Подлечу.

Так Орлик стал партизанским конем. Он отличал­ся выносливостью, быстрым бегом, хорошо запоминал лесные дороги и не раз выручал из беды своего хо­зяина.

Как-то Батейкин с группой бойцов находился на задании. Усталые партизаны решили отдохнуть. Все быстро уснули. Двое часовых, охранявшие товарищей, с трудом боролись со сном. В это время к Себежу про­бирался карательный отряд. Немцы шли как раз по той дороге, рядом с которой расположились партизаны. Орлик первым почуял чужих. Раздув ноздри и прижав к гриве уши, он тихо зафыркал, замотал го­ловой. Часовые насторожились. Проснулись и парти­заны. Быстро заняли выгодную позицию. Когда при­близились немцы, восемь автоматов одновременно ударили по ним. Около десятка карателей упали на лесной дороге, остальные бросились в заросли...

Оккупационные власти Опочки, встревоженные по­явлением большого отряда партизан, направили против них карателей с танкетками и артиллерией. Обнаружив народных мстителей в деревне Мишин Остров, гитлеровцы попытались окружить и одним ударом уничтожить их. После жестокого боя партизаны ото­шли в южную часть Опочецкого района. Немцы, имея превосходящие силы, стали преследовать.

— Надо дать отпор карателям,— решительно вы­сказался Батейкин.

— Отпор так отпор,— согласился Петров.— Даем бой. Отряду Филиппова занять позицию на подступах К селу Большое Говядово. Костину и бригадной раз­ведке расположиться у Томсино. Связь между отря­дами держать через связных. Сигнал выхода из боя — две красные ракеты.

Получив подкрепление из остриловского гарнизо­на, гитлеровцы пошли в психическую атаку. Не счита­ясь с  потерями, они продвинулись вперед к заняли Большое Говядово, которое находилось немного в стороне от основной позиции партизан. Филиппов, оце­нив обстановку, поднял бойцов в контратаку. Взводы Сидорова, Осокина и отделение разведки Флориновича бросились вперед. Геннадий Мякшин и Михаил Кочанов со своими ребятами, обойдя деревню слева, ударили по фашистам и ворвались в Большое Говя­дово. Но с холма по партизанам ударил пулемет. При­шлось залечь. Вскоре командир взвода Григорий Си­доров с тремя бойцами зашли с тыла к высотке и опрокинули пулеметный расчет противника.

Спустя полчаса, прикрывая отход отряда к дерев­не Томсино, расположенной в четырех километрах, взвод Сидорова занял позицию возле соседних дере­вень Клин и Костичиха. Минометчики Владимир Мар­ков и Петр Михайленок расположились в кустах на высотке. Слева от них оказался пулеметчик Владимир Скачков. Позиция что надо. Видать далеко. Вокруг знакомые места. Марков и Михайленок родились и выросли в деревне Мешки Томсинского сельсовета и отсюда осенью 1942 года ушли в нашу бригаду.

Установив миномет в боевое положение, Петр вы­тер вспотевший лоб:

— Немцы проклятые потеть заставляют рядом с домом.

— Ничего, они сейчас не так вспотеют.

Вскоре в редком кустарнике у деревни Клин замелькали каски. Каратели вереницей спускались по склону, шли напрямую к Томсину.

— Минометчики, огонь! — скомандовал Сидоров, Гитлеровцы заметались из стороны в сторону. Око­ло двух десятков упали, сраженные осколками. Ос­тальные  скрылись в кустарнике. Перегруппировав­шись, каратели с фланга двинулись на высотку. Вла­димир Скачков, подпустив их шагов на сто, открыл меткий огонь из пулемета. Теряя убитых и раненых, фашисты скрылись за «спину» ближайшего бугра.

Наступило затишье, но ненадолго.

К карателям на помощь прибыли еще рота из остриловского гарнизона и большой отряд из Опочки. Объединенными силами они решили разбить партизан у деревни Томсино.

Петров вдзвал к себе Батейкина.

— Григорий Никанорович, надо бы выяснить об­становку на ближайших подступах к нам.

— Ясно,—ответил командир взвода разведки.

Павел Пузиков, Иван Холоденок и Петр Денисенок на конях переправились через реку и, миновав болотистый луг, скрылись в лесочке. Через полчаса в том направлении, куда ускакали разведчики, послы­шалась автоматная очередь, а затем и пулеметная стрельба.

— Нарвались на карателей!

Но вот из зарослей появились три всадника. Они скакали к реке.

— Живы! — облегченно пронеслось по цепи.

И вдруг неподалеку от разведчиков разорвались четыре снаряда. Конь Холоденка вздыбился и, скинув седока, помчался по лугу. Иван бросился его дого­нять.

— Назад! — закричал Батейкин и пришпорил Ор­лика.

Перемахнув узкую речку, он быстро поскакал по лугу. Не обращая внимания на взрывы, догнал ло­шадь и схватил ее за повод. В деревне, передавая коня Ивану, сказал:

— Принимай своего мерина да больше не теряй.

В это время Пузиков докладывал Петрову:

— Батальон карателей с четырьмя пушками дви­жется по дороге к Томсино.

На противоположном берегу в кустах появились немцы. Они шли цепью. Резко загрохотали наши пу­леметы. Бой с переменным успехом длился несколько часов. Во второй половине дня батальон фашистов при поддержке пушек, выведенных на открытое место, вновь перешел в наступление. У бойцов были на исхо­де боеприпасы, в отрядах шесть тяжелораненых. Пет­ров решает покинуть позиции и в первую же ночь перейти железную дорогу между Идрицей и Себежем, чтобы быстрее вернуться в Белоруссию. При переходе через железнодорожное полотно по колонне из кустов ударили немецкие пулеметы и автоматы. Колонна дрогнула. Партизаны бросились врассыпную.

Командиры, собрав людей, повели их в атаку. Но к месту боя, поливая партизан из пулеметов и орудий, подошел немецкий бронепоезд. Иван Горецкий, держа за повод Орлика и своего коня, попытался переско­чить переезд. Рядом разорвался снаряд. Кони вырва­лись и исчезли в темноте.

Большая часть бойцов, не успевшая проскочить переезда, во избежание лишних жертв была вынуждена отойти от железной дороги. Те, что перешли же­лезную дорогу, направились прямо в Черепето.