Мы возвращались в Двор Черепето. Утром 9 марта остановились на привал в деревне Клястицы. Крестья­не встретили нас радушно, накормили полевкой, бульбой и хлебом. После завтрака меня вызвал комбриг. В доме, где разместился штаб, находились Гаврилов и комиссар Васильев. На столе лежали три клеенчатых свертка.

— Как настроение, Володя? — спросил Гаврилов.

— Нормально, товарищ комбриг.

— Это хорошо. Есть задание. Сегодня за линию фронта направляется сводный отряд мобилизованных по деревням мужчин. Вместе с ним уйдешь и ты. Мы захватили важные немецкие документы,— указал он на свертки,— доставишь их в Шейно и сдашь товари­щу Соколову. По рации мы сообщим о тебе. Задача ясна?

— Так точно!

— В нашу бригаду назначен помощник комиссара по комсомолу Дмитриев. Он в Шейно. С ним вернешь­ся назад,— дополнил приказ комбрига Васильев.

Обоз из сотни подвод с мобилизованными выехал из Клястиц. Колонну вели партизаны, знавшие мест­ность, те, что недавно проделали этот путь из-за ли­нии фронта. За трое с половиной суток с короткими привалами для отдыха мы, пройдя линию фронта, пе­рекрыли расстояние более двухсот пятидесяти кило­метров и благополучно добрались до Шейно.

Деревня была полна партизанами. Всех прибыв­ших направили в соседние села, а меня оставили при штабе. Пока доставленные мной документы просмат­ривали в разведотделе, я рассказал подполковнику Соколову о действиях нашей бригады во время кара­тельной экспедиции.

— Да, тяжело досталось партизанам, а особенно населению,— задумчиво произнес Степан Григорье­вич.— Но оккупанты потерпели поражение, они от него еще не опомнились.

Помолчав, Соколов обратился, к комбригу 12-й партизанской бригады старшему лейтенанту П. М. Ла­заренко:

— К выходу готовы?

— Сегодня получили боеприпасы, завтра выходим в район действия.

— Через позиции противника вам поможет перей­ти проводник Григорий Рассадов.

Я вышел из штаба и неожиданно встретил комис­сара второго отряда нашей бригады Лукашева. Он оп­равился от тифа, но еще был бледен. Комиссар гото­вился возвратиться в свой отряд.

— Володя, жив! — и Семен Филиппович взволно­ванно обнял меня.— Как там наши?

— Выстояли.

К нам подошел назначенный в бригаду помощник комиссара по комсомольской работе Дмитриев — па­рень, как говорят о таких, косая сажень в плечах. Он ленинградец, блокаду испытал на себе. На Большую землю был доставлен самолетом.

Мы тут же условились, что в бригаду уйдем вмес­те с партизанами Лазаренко. Так что на отдых мне оставалась одна ночь. Но мне посчастливилось попа­риться в крестьянской бане, сменить белье. Потом в теплой хате, растянувшись на полушубке, я более де­сяти часов проспал крепким сном.

— Разведчик, подъем! Мы скоро уходим. Смотри, кто к тебе пришел,— тормошил меня за плечо Лукашев.

Я открыл глаза и увидел инструктора обкома ком­сомола Василия Морозова.

— Здорово, дружище! Я вчера из Калинина. Вот  тебе  весточка от Полины Николаевны,— улыбаясь, Василий передал мне письмо от мамы.

— Спасибо, брат, уважил.

Морозов здесь, в Шейно, готовил комсомольских работников для отправки в партизанские бригады. Встреча с ним для меня была радостным событием. Он рассказал о калининских новостях. Потом я по­полнил боезапас, получил новые сапоги, пиджак, су­конные галифе.

В полдень 12-я партизанская бригада двинулась к линии фронта. Мы шли в сводной группе партизан и командиров, возвращавшихся в свои бригады после лечения или учебы. На привале к нам подошел ком­бриг Лазаренко.

— Ну, что, друзья гавриловцы, не пройдет и не­дели, как будете у своих. С вашим комбригом я на­чинал воевать в партизанах. Много с ним протопали. Передайте от меня Алексею Михайловичу большой привет.— Лазаренко, расстегнув полушубок, достал из кармана гимнастерки свернутую вчетверо запис­ку: — Вот, вручите от меня ему весточку.

— Передадим,— ответил Семен Филиппович.

С этой местностью Лазаренко был знаком с первой военной зимы, но обстановка на линии обороны часто менялась, поэтому помощь проводника Рассадова, ко­торый провел через кромку фронта много спецгрупп и  партизанских отрядов, была кстати. Бригада быстро достигла передовой позиции, но нейтральную зону в эту ночь нам не удалось пересечь: немцы усиленно обстреливали местность из шестиствольных миноме­тов. Несколько партизан получили ранения, и коман­дование бригады отвело колонну в безопасный район,

На следующую ночь переход фронтовой полосы проходил тяжело. Погода испортилась. Наступила от­тепель. Обогнув по бездорожью; крупные гарнизоны противника, колонна вступила на лед реки Смердель вблизи деревни Ушаково. Неожиданно ночную мглу прорезали осветительные ракеты. Мы оказались как на залитом солнцем пляже. Залегли, но немцы не стреляли, значит, что-то задумали. Лазаренко прика­зал резко свернуть и держать путь на станцию Самолуково. На станции, в сторону Локни, охрана дороги толкала по рельсам вагонетку с горящим мазутом. Мы долго ждали в кустах, пока немцы не скрылись за поворотом.

Рассвет встретили в заснеженной деревне Барсуки. Местность вокруг холмистая. Деревня из двух улиц разбросала свои дома по склонам. Посреди была небольшая площадь. Усталые и промокшие, партиза­ны остановились на отдых. Нашу группу отвели в один из домов в центре деревни. Я тут же забрался на русскую печь. Было тепло, пахло луком. Я быстро за­дремал. Проснулся от выстрелов. Кто-то громко кри­чал:

— Немцы! В деревне немцы!

Надев на босые ноги сапоги, схватив автомат и вещмешок, я быстро выскочил из избы. На площади около подвод стояли вооруженные немцы. Из окружаю­щих домов выбегали полуодетые партизаны. В двад­цати шагах я увидел комбрига Лазаренко и комисса­ра бригады Громова. Комбриг скомандовал:

— Не стрелять! Взять живыми!

— Хенде хох! Бросайте оружие! — скомандовал Лазаренко.

Два фашиста вскинули автоматы. Их пули срази­ли насмерть Лазаренко и ранили Громова. Партизаны бросились на гитлеровцев. Завязалась рукопашная схватка. Через несколько минут с ними было покон­чено. Наступила жуткая тишина. В центре деревни валялись семнадцать фашистов. А возле дома лежал убитый комбриг Лазаренко. Пуля попала ему в грудь, рядом с орденом Красной Звезды.

Слышались вопросы: «Как все это произошло? От­куда взялись немцы?»

Вскоре партизаны принесли труп часового, на его лбу — рваная рана от разрывной пули. Чуть позже все выяснилось. Несколько немецких солдат, одетых в маскхалаты, подъехав к деревне, решили проверить, нет ли партизан. Кустами они подошли к сараю, воз­ле которого стояли часовые. Одного они успели убить, а второй выстрелил и побежал к домам. Немцы, ре­шив, что партизан мало, вошли в Барсуки.

День еще только начинался, а наше местонахожде­ние в прифронтовой полосе, насыщенной войсками противника, было уже обнаружено. Все понимали, что немцы не оставят нас в покое. В западном направле­нии ушли разведчики. Отряды заняли круговую обо­рону. В ответ на радиограмму о случившемся подпол­ковник Соколов приказал начальнику штаба бригады И. Р. Моисеенко вступить в должность комбрига.

Землю для братской могилы не копали — хватило двух взрывов для глубокой воронки. Во время про­щального салюта послышался рокот моторов: к дерев­не шли танки. Командиры приказали жителям уйти в лес. Молодые женщины с детьми послушались, а пожилые наотрез отказались покинуть свои избы.

Мы с болью в сердце покинули Барсуки. Колонна уже огибала озеро Плотично, когда загремели пушеч­ные выстрелы. В том месте, где находилась деревня, в небо поднялись черные клубы дыма. Это горели дома. Позже мы узнали, что фашисты зверски рас­правились со стариками: их привязывали веревками к танкам и, включив скорость, разрывали на куски. Деревня и те, кто в ней остался, были полностью уничтожены... Когда Советская Армия освободила Барсуки, специальная комиссия составила акт о зло­деяниях фашистов.

Крестьяне деревень, в которых партизаны остави­ли лошадей перед выходом в советский тыл, сумели сохранить подводы, и дальше мы двинулись на са­нях. Мы ехали всю ночь и перед утром прибыли к озе­ру Веснеболог. Здесь в деревнях Сорокине и Сочихино квартировали партизанские бригады Шиповалова, Бабакова, Максименко и отряд «Земляки» Терещатова. Отдохнули часа два. Разведка донесла: к озеру приближается большой отряд карателей.

Трое суток санная колонна кружила по Локнянскому, Кудеверскому, Опочецкому и Пустошкинскому районам, пытаясь оторваться от преследователей, но стоило нам сделать привал, как тут же слышались знакомые слова: «Опять каратели!»

Как-то днем колонна остановилась в лесу в Пустошкинском районе. По рыхлому снегу мы с Лукашевым пробрались к центру обоза. Комбриг Шиповалов, разложив карту, изучал местность. Рядом, на сосед- них санях, стояли два станковых пулемета, разверну­тых стволами в разные стороны.

—  Товарищ комбриг,— обратился   Лукашев, — пройдет ли маршрут еще ближе к Идрице? Нам пора в свою бригаду.

— Нет. Мы еще раз махнем под Кудеверь. Возле железной дороги можете оторваться от колонны.

Ночью наша группа благополучно перевалила че­рез железку. И только к вечеру следующего дня мы прибыли в Двор Черепето. Гаврилов подробно рас­спросил Лукашева и меня о всем увиденном и очень жалел о смерти своего друга Лазаренко. Его записка лежала перед комбригом весь вечер.

Позже я узнал, что бригады, с которыми мы кур­сировали по районам, под Кудеверыо попали в мешок и вели неравные бои с частями 16-й немецкой армии, В этих боях погибло много партизан. Выходя из окру­жения с горсткой бойцов в Опочецком районе, в бою у деревни Норкино пал комбриг С. М. Максименко. Комиссар этой бригады майор Леонов и начальник штаба Исмаил Алиев с группой партизан пытались пробиться в советский тыл, но у станции Самолуково лопали в засаду и погибли. В районе Низов, за дерев­ней Козино, совершил свой подвиг разведчик из от­ряда «Земляки» Николай Горячев. Ему было присвое­но звание Героя Советского Союза посмертно. В не­равной схватке отряд Терещатова с большим трудом вырвался из смертельного мешка фашистов.

Совместная борьба партизан трех республик про­тив оккупантов выдержала испытания. Калининские бригады не раз приходили на помощь белорусам и ла­тышам. А в крайне напряженный момент бригада Алексея Баскакова была передана в распоряжение Белорусского штаба партизанского движения. И это не случайно. Сам командир Алексей Баскаков — де­вятнадцатилетний парень из Конакова, отличался не­дюжинной отвагой. Еще в ноябре 1941 года он сумел создать небольшую группу добровольцев, и в дни не­бывалых сражений под Москвой они совершали дерз­кие налеты на автомашины с живой силой противника. За свои подвиги Баскаков был награжден орденом Красного Знамени.

Когда наши войска освободили Калинин, Баскакова пригласил на беседу первый секретарь обкома партии Иван Павлович Бойцов. При этом разговоре присут­ствовал и начальник областного управления НКВД Д. С. Токарев.

— Наслышан про дела твоих ребят. Молодцы. Начало хорошее. Но главное еще впереди. Вот товарищ Токарев сейчас формирует партизанский отряд из мо­лодежи Калинина. Думаем утвердить командиром тебя.

— Спасибо за доверие. Сделаю все, что в моих силах, — встав, ответил Алексей.

Через месяц подготовленный и вооруженный отряд Баскакова начал действовать в Великолукском райо­не. Баскаковцы вместе с партизанским отрядом Глазкова провели удачную операцию. На станции Черно­зем, между городами Невелем и Великие Луки, подо­рвали бронепоезд. Оккупанты перекрыли все пути от­хода отрядам. У деревни Макушево молодежь дала короткий бой немцам. Разбив карателей, отряды при­были в деревню Шейно. Здесь по приказу И. Н. Кривошеева была создана бригада особого назначения с районом действия в треугольнике Витебск — Полоцк — Юрша. Алексей Баскаков стал комбригом, а комисса­ром утвердили Георгия Никитовича Осипова, тоже калининца, бывшего водолаза.

О баскаковцах шла громкая молва. Они взрывали мосты, пускали под откос эшелоны, громили враже­ские гарнизоны и части 12-го армейского корпуса немцев, находившегося на отдыхе в этих местах. Только с июня по ноябрь 1942 года они пустили под откос 30 эшелонов. Ими было выведено из строя более 2500 солдат и офицеров противника.

Алексей Баскаков — человек увлеченный, порыви­стый и мечтательный. Однажды, сидя у костра, он неожиданно обратился к комиссару:

— Георгий Никитович, в нашей бригаде больше половины комсомольцев. А что, если бригаде присво­ить имя Ленина?

— Это серьезное предложение. Надо обсудить с бойцами.

Решение открытого партийного и комсомольского собрания о присвоении бригаде особого назначения имени В. И. Ленина утвердил Центральный Комитет компартии Белоруссии. Баскаковцы не раз потом оп­равдывали эту высокую честь ударами по вражеским войскам и коммуникациям в Витебской области. Ког­да свирепствовали карательные экспедиции оккупан­тов на Россонщине, бригада имени В. И. Ленина от­бивала натиск противника на Суражскую партизан­скую зону.

Вражеским осведомителям все-таки удалось уста­новить момент, когда бригада оказалась ослабленной (более половины ее личного состава сражалось весной 1943 года на других участках). Фашисты бросили на бригаду большие силы. Разгорелся тяжелый бой. Погибли многие партизаны. Боеприпасы подходили к концу. С группой бойцов комбриг вышел на разведку пути для вывода обоза с ранеными и больными из опасной зоны. Разведчики были окружены в мелком кустарнике:

— Сдавайтесь! Иначе капут! — орали солдаты.

— Комсомольцы не сдаются! Вперед! — скомандовал комбриг.

Прокладывая путь, он увлек за собой товарищей. Часть разведчиков проскочила, но комбрига и нескольких бойцов фашисты прижали к земле плотным огнем. Раненый Алексей продолжал отбиваться до последнего патрона. Несколько немцев побежали к истекающему кровью командиру. Прозвучал глухой взрыв гранаты. Погиб Алексей Баскаков.