С Надеждой распрощались под утро.

— Вот видишь, Володя, дела пошли повеселее, - сказал Федор Иванович, когда мы вышли на улицу.- Есть у нас на кого положиться.

— Да, девушка деловая.

Решили действовать под видом полицейских. Подошли к дому Дроздецкого и забарабанили в дверь что есть силы.

— Кто? — спросила женщина.

— Из Идрицы. Где мужик-то?

— А разве вы его в Идрице не встретили? Он еще вчера к вам уехал.

— Ладно, разберемся... Вот гад, в гарнизоне ночует.

Уже совсем рассвело, когда мы, усталые, добрались до деревни Старое Луково. Здесь решили остановиться на дневку.

Вечером вновь отправились к Идрице. На этот раз нам надо было повидаться с Прокопом Филипповичем Ващенко, который работал обходчиком на железной дороге. Он с женой и двумя детьми жил в каменной будке недалеко от деревни Островно.

Ночь была лунной. Будка Ващенко хорошо про­сматривалась через редкие сосны. Наблюдали минут пятнадцать. Не обнаружив ничего подозрительного, подошли к полотну. Федор Иванович постучал. Зана­веска дрогнула, раздвинулась, и за окном показалось бородатое лицо Прокопа. Узнав пришедших, он ука­зал рукой на дверь.

Обрадованный приходом своих, Прокоп Филиппо­вич тепло поздоровался и, разглядывая меня, спросил:

— Помощник?

— Помощник,— ответил Сумбаров.

— Ясно,— махнул Ващенко своей широкой боро­дой и вынул из-под лавки свернутый листок бумаги,

— Тут все описано. Сколько, в какую сторону и с чем прошли эшелоны за последнюю неделю. А о бро­непоезде пока ничего толком не узнал. Но меня при­глашает комендант Леопольд, может, чего узнаю. Я у него в большом почете. А он и в Идрице пуп. Считает меня своим человеком. Пусть себе считает. Сочтемся,— обходчик зло сплюнул.

— Что еще у тебя?

— Вот голова, чуть было не запамятовал: немцы начали вырубку леса вдоль полотна. Усилили охрану. Засады делают. Знаете, ребята, вы принесли бы мне мину. Вот уж я услужу им, проклятым!

— Хорошо, дед, принесем,— улыбаясь, ответил я.

— Ну, нам пора...

В Ковалевку вернулись уже днем. Несмотря на ус­талость, Федор Иванович сел писать донесение, а ос­тальные заснули крепким сном.

— Володя, вставай,— будил Сумбаров.— Все уже готово. Надо ехать в штаб бригады.

Дорога была безопасной, но я ехал осторожно, больше шагом. Прибыл в Двор Черепето далеко за полночь. Дежурный по бригаде капитан Кузнецов, принимая пакет, сказал:

— Скоро прибудет новый заместитель комбрига по разведке. Уже сообщили из штаба партизанского дви­жения. На днях самолетом прилетает.

— А вас куда?

— Буду командовать отрядом. Повоюем в открытом бою. А сейчас давай-ка, дружок, иди спать.

Утром, войдя в штаб бригады, я застал комиссара Васильева за беседой с командиром отряда подрывников Михаилом Леонтьевичем Пановым и незнакомым лейтенантом с погонами.

— Что, разведчик, глаза-то на погоны пялишь? Удивлен? Сейчас в нашей армии введены погоны. Скоро и наши командиры будут их носить... Чего ж ты стоишь-то, садись. Донесение прочитал. Очень интересно. После обработки передадим его на Большую землю. А сейчас расскажи об обстановке на перегонеИдрида — Себеж.

Я рассказал все, что знал со слов деда Прокопа Ващенко.

— А где живет этот обходчик? — поинтересовался комиссар, отмечая что-то в записной книжке.

— Можно ли ему доверить важное дело? — спросил армейский командир.

— Да, это надежный человек.

— Товарищ комиссар, я думаю, ваши люди помогут мне?

Николай Васильевич посмотрел на меня и спросил:

— Как, Володя, поможем фронтовикам?

— На перегоне Идрица — Себеж в эти дни необходимо остановить движение,— пояснил офицер.

— Конечно, поможем.

— Ты и поведешь подрывников на дело,— сказал комиссар и тут же обратился к Панову:

— Дело над выполнить без риска. Дайте фронтовикам лошадей. Может быть, еще успеют проскочить по снегу.

Через полчаса группа из девяти человек тронулась в путь. Дорога была никудышной, развезло. Только к часу ночи добрались до озера Белое.

— Далеко еще до деда? — спросил лейтенант Харламов.

— Нет, с полкилометра. Вы обождете здесь, я приведу его сюда.

До будки Ващенко я добрался быстро и без всяких происшествий. Узнав меня, дед вышел на улицу.

— Дело есть. Помогай.

Ващенко кивнул головой.

В лесу дед спросил:

— А какая от меня требуется помощь?

— Полотно надо заминировать. Ты скажешь, где лучше это сделать.

— Понятно. У моего «дворца» сейчас безопасно, но тут, я думаю, нельзя. Я еще пригожусь.— Он заду­вался.— Вспомнил. Есть подходящее местечко, где спокойно можно заварить эту кашу. Пошли.

Лейтенант первым протянул руку деду:

— Вам, наверное, Володя говорил, что требуется?

— Говорил, говорил. Идемте.

Шел третий час ночи. Около лошадей осталось трое автоматчиков, а остальные цепочкой двинулись за де­дом. Прошли по озеру и вышли в середину улицы де­ревни Островно.

— Эх, друзья,— заговорил дед,— мне здесь вслед плюют. Продажной шкурой считают. Посмотрели б, кого я веду, — дед от досады даже махнул рукой.

...Родился Прокоп в большой бедняцкой семье в де­ревне Петровно Чайкинской волости. Революцию встре­тил с радостью. Активно помогал строить новую власть. Дважды был ранен из-за угла кулацким но­жом, но это не испугало Ващенко. В 1918 году он всту­пил в партию. Создал коммуну в деревне Руково. Ког­да в стране началась коллективизация, Прокоп орга­низовал колхоз «Серп и молот», в который вошли кре­стьяне пяти деревень, а в 1933 году создавал совхоз «Аннинское». С людьми Ващенко ладить умел, но но­жевые раны давали о себе знать — ушел работать в лесничество.

Война застала его в Пустошкинском районе. Здесь жон жил с семьей в деревне Саньково. В родительский дом вернулась его старшая дочь Мария с грудным ребенком на руках.

Вскоре вражеские части прорвались к Пустошке и перекрыли дороги, ведущие на восток. Несколько семей командиров Красной Армии спрятались в лесу, о чем было известно Ващенко. Как-то перед рассветом он вернулся, весь мокрый от росы, из леса и разбудил:

— Вставай, есть дело.

Мария быстро оделась и пошла вслед за отцом.

У дороги в перелеске стояла большая повозка, В ней спал гитлеровец. Ващенко оглянулся по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, обухом топора хватил фашиста по голове.

— Бери за ноги!

Они оттащили «завоевателя» в мелкий сосняк. Лошадь с повозкой отвели в лесной лагерь к беженцам.

— Вот, забирайте транспорт и возвращайтесь в Себеж,— сказал им Ващенко.

Обратно он шел молча, а перед домом произнес:

— Это наш почин. У нас с тобой, дочь, одна задача— бить, захватчиков. Но отсюда надо уходить.

Семья переехала в Островну, в брошенную будку. Прокоп отрастил бороду, чтобы стать неузнаваемым, и сам напросился к оккупантам на работу. Перед ними он разыгрывал неунывающего простака, а дома кипел ненавистью к носителям «нового порядка».

 Однажды Прокоп Филиппович прибежал из деревни запыхавшийся и с порога сообщил:

— Ведут наших военнопленных. Надо хотя бы одного спасти.

Мария бросилась на улицу. Вот и колонна босых оборванных людей под конвоем фашистов.

— Ваня, Ванечка! — закричала она, кинувшись од ному из военнопленных на шею.— Это мой муж, мой Ваня!

Конвоиры поверили Марии и приказали «Ивану» выйти из строя. Так сержант Морозов, уроженец Башкирии, нашел приют в семье Ващенко. Позднее он оказался в  отряде Бондарева, действовавшем в Локнянском районе.

Прокоп Филиппович был главой, большой семьи.  Два его старших сына находились в действующей армии. Здесь — сам-шестой. Беспокоясь за безопасность Марии, он отправил ее вместе с ребенком в дерева Мальково, что под Себежем, к ее свекрови. Но и там Мария Иванова не осталась в стороне от борьбы оккупантами: она стала собирать разведывательные сведения для группы Сумбарова.

Вскоре Прокоп Филиппович установил связь с партизанами. Те дали ему задание: в один из дней отвлек фашистскую охрану железнодорожного полотна. Ващенко сумел соблазнить гитлеровских вояк банькойжарко натопленной на этот случай. Пока они парились, партизаны взорвали путь у Наволок. Подозрение пало на Ващенко, и фашисты увезли его, арестованного, в Идрицу. Спас его... комендант хозяйственной коменда­туры обер-лейтенант Леопольд, которого Прокоп Фи­липпович еще раньше предусмотрительно подкармли­вал рыбкой, наловленной в озере.

— Этот дед хороший. Пусть идёт домой,— распо­рядился комендант...

На следующую после диверсии ночь немцы аресто­вали Ващенко и отвезли в себежскую тюрьму. Тринад­цатилетний сын его Савелий запряг лошадь и приехал к сестре в Мальково. Рыдая, Мария упросила офицера из охраны дороги, знавшего Прокопа, написать запис­ку начальнику тюрьмы, что Ващенко честно работал, а полицейские по злобе наговорили на него.

Отца выпустили: мучительная неделя, проведен­ная в застенке, давала о себе знать, но по дороге домой Прокоп шутил:

— Не жаль, что отсидел в тюрьме, жалко, что комне приходили партизаны, а я их не видел.

— Увидишь, если еще осторожнее будешь рабо­тать,— в тон ответила Мария, его надежная помощ­ница.

Она умело добывала важные сведения об оккупан­тах себежского гарнизона и изменениях на железной дороге. Переправляла их отцу через братишку или приносила в будку. Эти данные Прокоп дополнял своими наблюдениями и передавал нам. Командование бригады было довольно работой Ващенко.

Разведчица Н. В. Маевская	Партизанка М. П. Андреенок

Примерно в те же дни наши разведчицы комсо­молки Мария Андреенок и Полина Шабашова из де­ревни Лужки Идрицкого района по заданию Гаврило­ва установили связь с Яковом Матвеенок, который ра­ботал в Идрицкой комендатуре. Он устроился туда по совету нашего командования. Перед ним было постав­лено конкретное задание. Суть его состояла в следую­щем. У немцев появились новые противогазы. И в то же время в большой сарай за колючей проволокой солдаты ночью разгрузили какие-то снаряды и бом­бы. Это не ушло от внимания нашей разведки. Надо было срочно узнать точную маркировку на противога­зах и боеприпасах. Эти сведения и должен был до­стать Матвеенок.

Яков не выходил из городка несколько дней. И тогда на связь к нему пошла его жена. Ей с трудом удалось вынести из Идрицы и передать девчатам нуж­ные сведения. Комбриг Гаврилов, получив аккуратно исписанный цифрами и немецким текстом листок, об­радовался. Этот листок оказался очень важным. Он подтверждал данные других разведчиков о том, что немцы готовятся применить на фронте химическое оружие. Наш «Аист» срочно передал важную инфор­мацию в партизанский штаб. По-видимому, фашисты догадались, что их коварный замысел известен совет­скому командованию. Вскоре все химические, боепри­пасы они вывезли из Идрицы в Латвию.

Вот вам свежие номера «Правды», передадите их Бышко,— сказал комиссар Васильев, провожая нас с Сумбаровым на первую встречу с инженером-строителем военной комендатуры идрицкого гарнизона.— К двадцать пятому апреля жду от вас, товарищи, пол­ные данные о гарнизоне Идрицы.

Степана Степановича Бышко, инженера-мостостроителя по специальности, оккупация застала в городе Оредеже Ленинградской области. Эвакуироваться не смог. Работая у немцев на строительстве железнодо­рожных мостов, он добывал сведения о военных объ­ектах и передавал их подпольщикам. Когда над Бышко нависла опасность разоблачения, он перебрался в деревню Старо-Козлово, что под Идрицей. Здесь у жены Бышко был свой дом.

...Дороги, ведущие к Идрице, усиленно охранялись, Зная об этом, мы еще днем через лес проникли ближе к Старо-Козлово. Когда совсем стемнело, ползком до­брались до сараев, а потом огородами подошли к дому Бышко.

Осмотревшись, я постучал в окно. Вскоре распах­нулась дверь, и на пороге появился мужчина.

— Чего хотят гости? — спросил он, широко раскинув руки.

— Немного отдохнуть.

Мужчина улыбнулся:

— Проходите.

При свете лампы мы рассмотрели хозяина дома, Выше среднего роста, с лысой головой и болезненным лицом. На вид ему лет сорок пять. В комнате кроме него женщина, мальчик лет. семи и грудной ребенок  люльке.

— Итак, давайте знакомиться, — сказал хозяин первым протянул руку: — Бышко.

— Сумбаров, командир группы разведчиков.

— Заболотнов, разведчик.

Как ни в чем не бывало, хозяин продолжал:

- А это моя жена Александра, Антоновна и сыновья. Чем могу быть полезен?

— Вы служите в гарнизоне, которым мы интере­суемся.

Бышко откровенно рассмеялся:

— А если, уважаемые, я завтра о вас расскажу комендатуре? А?

— Вы этого не сделаете. Вы же советский чело­век.

— А разве мало предателей?

— Но вы-то не предатель,— возразил Федор Иванович.

— Кто знает? Я же у немцев работаю.

— Не все, кто работает на немцев, предатели.

— Это верно.— И без перехода: — Простите, как вы назвали свою фамилию?

— Сумбаров. Федор Иванович Сумбаров.

Бышко задумался.

— Да. Вспомнил. Вашу фотографию я видел у немцев.

И тогда я развернул перед Бышко свежие номера «Правды».

Глаза инженера вспыхнули, он схватил газеты.

— Шура, смотри, настоящая «Правда»!

Степан Степанович, увидев на первой странице га­зеты добродушную улыбку Михаила Ивановича Калинина, вручающего награды в Кремле, не сдержал чувств. На глазах появились слезы.

— Товарищи, какая же это радость!

— Нам необходимо все знать о военных объектах Идрицы,— сказал Сумбаров.

— Хорошо, постараюсь вас снабжать такой информацией,— решительно ответил Бышко.— Я очень бла­годарен вам за доверие. Все сделаю, что в моих силах.

Разговор затянулся до трех часов ночи. Под конец беседы мы сообщили свой пароль, отзыв, указали ос­новные и запасные места встреч, установили порядок передачи сведений и только после этого тихо вышли на улицу.