Для перехода линии фронта был выбран участок в районе Невеля.

Стоял теплый вечер. На землю медленно опуска­лись сумерки. Колонна молча двигалась к переднему краю. Когда совсем стемнело и по всему небу высы­пали звезды, корпус вплотную подошел к линии фронта.

Объявили привал.

— Проходить будете в трехстах метрах от перед­него края немцев, поэтому всем быть тише воды, ниже травы,— обходя отряды, говорил пожилой подполковник из фронтовой воинской части.

— Путь свободен,— доложили разведчики.

— Подъем! — скомандовал Разумов.

С каждым шагом росло напряжение. Малейший звук, треск сухой ветки под ногой мог всполошить фашистов. По глухим дорожкам, забытыми болотными тропками партизаны уходили все дальше и дальше.

Прошло часа два.

— Привал! — передавалась команда по цепочке.

— Передний край остался позади, товарищи,- сказал Гаврилов.

Проходя по населенным пунктам, партизанские агитаторы распространяли среди населения специаль­ный выпуск «Пролетарской правды». Газета расска­зывала о событиях на фронтах, партизанском движе­нии и о подвигах тружеников городов и сел Кали­нинской области. Люди жадно читали газету и пере­давали ее из рук в руки.

Молодых, необстрелянных партизан поражали «но­вые порядки», установленные оккупационными вла­стями. В обиходе появились слова из старых книг: «община», «земский двор», «бургомистр», «волостные и деревенские старосты», «жандармы». Населению за­прещалось появляться на улице после семи вечера, посещать родственников и предоставлять ночлег про­хожим... Казалось, жизнь отброшена на целые столе­тия назад.

Тыл врага — это край порабощенных людей, край беззакония, насилия и страха. Народ жил только ве­рой в освобождение. И когда в оккупированных райо­нах Калининской области появился партизанский кор­пус, крестьяне облегченно вздохнули: они поверили в силу Советской власти, воспрянули духом...

Корпус расквартировался в селе Вильно Невель­ского района.

Первую крупную операцию партизаны провели в ночь с 17 на 18 сентября: на железной дороге Невель — Полоцк разгромили несколько немецких гарнизонов. Эта ночь для калининских ребят стала героической. О ней хочется рассказать подробно...

Слово «долг» я впервые услышал в школе. Постепенно познавал его смысл. Но не сразу понял, что у каждого человека на всю жизнь остается святой долг перед отчим домом, перед улицей, на которой вырос, перед школой и теми, кто открыл дверь в большой мир. Всю силу этого слова до конца осознал лишь после того, как увидел смерть. Сейчас, когда я смотрю на памятники воинов с автоматами, что стоят как стра­жи, как представители тех семнадцати калининских комсомольцев-добровольцев, я сразу вспоминаю о них. Вспоминаю, что все они были славные парни. Они умели мечтать и любили жизнь, но не смогли осуще­ствить свои мечты. Не смогли потому, что им приш­лось выполнить свой долг перед Родиной.

Вместе с комсоргом бригады Сергеем Лысенко ребята прикрывали партизанский обоз, который переваливал железную дорогу близ разъезда и немецкого гарнизона Журовы. В эту же ночь основные силы приступили к делу. Партизаны четвертой бригады и два взвода из отряда Чернова напали на станцию Новохованск. Отряд бойцов, сопровождавших партизан, взорвал мост. Во многих местах была повреждена железная дорога, горели казармы, на десяток километров была разрушена телефонная связь. Отовсюду слы­шались Стрельба, шум боя, взрывы.

Перед самым утром вспыхнул бой и на разъезде Журавы. Особенно яростно немцы вели огонь из дзо­та. Пулеметы простреливали все подступы к нему. Калининцам нельзя было отступать, они отвечали за сохранность обоза. Отступить — значит оставить кор­пус без продовольствия, медикаментов и боеприпасов. Пришлось принять бой. На выручку пришли бойцы старшего лейтенанта Кузнецова. Они атаковали разъ­езд справа. Партизаны, прикрывавшие обоз, поползли к огневым точкам противника. Вперед вырвались Игорь Линчевский, наш калининский паренек, Александр Богданов из Бежецка, Виктор Платонов, добро­волец из Молоковского района, и девушка из Весьегонска Катя Яшина. Два вражеских пулемета стро­чили длинными очередями. Тяжело ранило Богдано­ва. К нему подполз Виктор Платонов, но тут же был убит. И только Игорь все полз и полз вперед. Пуле­меты уже рядом, вот они. Приподнявшись, Игорь бро­сил одну за другой гранаты.

Вот что после этого боя написал командир отряда М. А. Ершов:

«...Игорь Линчевский первым добрался до враже­ских пулеметов: забросав их гранатами, он уничто­жил огневую точку противника. Перевязав раненого товарища, он взял его автомат и в упор стал расстреливать фашистов».

Игорь еще по инерции сделал несколько шагов, за­тем как-то странно обернулся и упал. Катя Яншина пыталась спасти его, но рана оказалась смертельной.

К немцам пришло пополнение. Стоят стеной. При­ближается рассвет, а с ним и гибель обоза. «Нет, так нельзя»,— решает комсорг. В- этот тяжелый момент Сергей Лысенко и его товарищи совершили подвиг,

который увековечен обелиском на их братской могиле.

...Я отлично помню Сергея. Он вместе с сестрой Софьей добровольно ушел в партизаны. Быстро усвоил то, что требуется от бойца. Как одного из наиболее смелых и грамотных из калининских парней, его назначили - помощником комиссара бригады по комсомольской работе. Помню, каким радостным был Сергей, вернувшись в село Урицкое со своего первого задания! В тот раз он в засаде на нейтральной земле открыл счет уничтоженным врагам. Ребята сразу при­знали в нем вожака...

Сергей прикрывал огнем пулемета товарищей, штурмующих позиции фашистов. Вдруг ожил дзот, которому, как он думал, уже пришел конец. Переза­рядив диск, он выполз из-за куста и повел дуэль с вра­жескими пулеметами. В воздухе скрестились разно­цветные трассы. Сергей понимал: если он не заставит замолчать дзот фашистов, всем придется погибнуть. В какое-то мгновение, изловчившись, он прицелился и выпустил очередь по амбразуре. Вскоре один пулемет, захлебнувшись, смолк.

— Так-то, гады! — прохрипел комсорг.

Сергей пододвинул к себе сумку, хотел было взять новый диск, но вдруг что-то резко обожгло голову и левое плечо. «Ранен»,— теряя сознание, подумал он...

Вражеский стрелок подкашивал бросавшихся в атаку партизан. Немцы, засевшие в траншеях, оживи­лись, стали забрасывать атакующих гранатами.

— Держись, ребята! — крикнул комсорг, придя в себя. Собрав последние силы, он выхватил из-под бушлата гранаты и двинулся ползком вперед. Метр за метром, оставляя на траве кровавый след, Сергей при­ближался к вражескому дзоту. А ощетинившаяся пасть амбразуры продолжала изрыгать огонь. Когда до нее осталось не больше пятнадцати метров, комсорг метнул одну за другой гранаты и вновь по­терял сознание. Смолк и второй пулемет. Партизаны разом поднялись и бросились на фашистов. Они вы­били их из траншей. Обоз был спасен.

Анатолий Яковлев склонился над другом. Лицо залито кровью, но губы что-то еще шептали. Взвалив на спину раненого, Анатолий медленно пошел к ку­стам. Подбежал Алексей Архангельский, комсорг корпуса. Он дружил с Сергеем с детства. Вместе учились в третьем ремесленном училище в Калинине, вместе окончили курсы комсомольских работников при ЦК комсомола и вместе прибыли в строй партизан. Лы­сенко положили в низине на траву. Алексей, перевя­зывая раны, утешал друга:

— Крепись, Сережа. Крепись, друг.

— Передай Соне...— хрипло прошептал Лысенко и потерял сознание.

Совсем рассвело. Партизаны покинули разбитый: гарнизон. Семь километров несли они своего вожака. Сергей умер у них на руках... Возле двух больших бе­рез, что и до сих пор стоят у деревни Рубанково Не­вельского района, бойцы, отдав последние почести, похоронили комсорга. Через несколько дней фашисты! сровняли с землей свежий холмик могилы. Даже: мертвый комсомолец-партизан приводил их в бешен­ство.

Их было семнадцать, погибших в бою в ту сен­тябрьскую ночь сорок второго.

В эти дни несколько бригад корпуса вышли под Россоны, чтобы помочь народным мстителям Белоруссии разгромить хорошо укрепленный фашистски! гарнизон в районном центре.

Поселок Россоны Витебской области подковой раскинулся по берегу озера. С юга к поселку примыкали льнозавод, мельница, центральная усадьба колхоза «Россоны». С запада — по берегу озера — раскину­лись деревни Синицы, Ущелепки, Карзуново. С севера, и востока к поселку подступали лесные массивы, В первый месяц войны из Латвии по дороге через Россоны прошло много отступающих войск и эвакуированного населения. С болью в сердце смотрели жи­тели поселка на эту пеструю людскую толпу, которая устало текла в сторону Невеля.

Отходя, наши войска вывели из строя станцию Россоны, что между Полоцком и Идрицей, взорвала четыре железнодорожных моста. В самом районном центре запылали хлебозавод, магазины, пожарная, дизельная электростанция. Многие жители поселка собрали свой скарб и пошли на восток. Но случилось так, что гитлеровские моторизованные части, обходя с севера этот далекий лесной район, быстро захватили v Невель и отрезали путь отступающим. Армейские части прорывались из окружения боем, а беженцам дорога была перекрыта. Пришлось вернуться домой. 14 июля 1941 года Россоны . захватили оккупанты. Для жителей поселка наступили черные дни. На площади сразу же появились четыре виселицы — символ нового порядка. В Россонах расположился гарнизон численностью около двухсот немецких солдат и офи­церов. Заработала комендатура, а за ней и волостная управа. Ее «отцы» Рочаг и Юшкевич создали полицию из семидесяти уголовников, бывших кулаков. Началь­ником полиции назначили одного из братьев Щерба­ковых — Анатолия.

 К концу лета в окрестностях Россон появилась разведка, а за ней и отряды 1-го Калининского парти­занского корпуса, которые помогли белорусским пат­риотам блокировать вражеский гарнизон. Оккупанты хотя и получили из Полоцка подкрепление — отряд велосипедистов, которым командовал обер-лейтенант Шмольц,— совсем попритихли, продолжая окапывать­ся и усиливать свою оборону. Но гарнизон доживал последние дни. Фашисты в яростном бессилии уни­чтожили многих женщин и стариков, сидевших в тюрь­ме, в подвалах дома бывшего помещика Глазко-старшего.

19 сентября 1942 года в шесть утра белорусские партизаны с боем ворвались с северо-востока в посе­лок и выбили из него прикрытие фашистов. Обоз ок­купантов с награбленным добром поспешно двинулся в сторону Полоцка. Но в десяти километрах от Рос­сон, в перелеске у деревни Клястицы, партизаны устроили варварам встречу и проводы. В тот день на­родные мстители сполна рассчитались с гитлеров­цами за кровь погибших советских людей.

Вот что писала газета «Витебский рабочий» об этих событиях:

«Первыми в Россоны ворвались комсомольцы под командованием тов. Ш. Штыками и гранатами про­кладывали они себе путь.

Вот уже они на площади, где находился символ фашистского «нового порядка» — виселица. Несколь­ко ударов, и кровавые столбы позора брошены под ноги тех, кого вчера еще мучали фашисты...»

— Ура! Фрицев больше нет ни в поселке, ни в округе!— радостно кричал Михаил Нитецкий, моло­дой партизан из деревни Карзуново. И, заломив на за­тылок кепку, пустился вприсядку.

Действительно, было чем гордиться. Красная Ар­мия вела упорные бои под Великими Луками. Фаши­сты удерживали Ржев, а здесь, за сотни километров от фронта, в глубоком тылу «партизанские отряды занимали города». Ликовало все население. В Россонах на здании исполкома развевалось красное знамя.

...Каратели поздно заметили подрывников. Казак и Зайцев, спустившись к реке и петляя между сваями разрушенного моста, благополучно добрались до про­тивоположного берега. Брошены фугасы, а за ними гранаты. Паром разлетелся в, щепки, плот разорвало, изуродованные бревна, покачиваясь на волнах, уплы­вали в озеро Язно.

Обратный путь для подрывников оказался труд­ным. Немцы решили не выпускать их живыми. От пуль вскипала вода. Берег уже рядом. Геннадий по­пытался резким броском укрыться за сваю. Но в тот же момент был тяжело ранен разрывными пулями в бедро и руку. Степан, рискуя, возвращается на по­мощь другу, но его настигла пуля.

Об этих минутах вспоминает бывший партизанский Пулеметчик, а ныне начальник отдела Бежецкого сельского стройкомбината Калининской области Ва­лентин Николаевич Грибов:  «Взвод наш держал оборону как раз у переправы. До поры, до времени мы себя не обнаруживали. А тут смотрим: ребята пропа­дают. Ударили по немцам из пулеметов. Наши броси­лись на выручку, вынесли подрывников на берег и ук­рыли в кустах».

Каратели так и не сумели переправиться через реку Язницу. Бойцы стойко удерживали свои позиции.

К западному мысу озера Язно от деревни Лашково шла лесная дорога. Гаврилов рассчитывал, что каратели пойдут именно по этой дороге — кратчайшему пути к озеру. Комбриг вызвал к себе командира отря­да «Смерть фашизму!» Чернова:

— Иван Яковлевич, расположи своих орлов в лесу на высотах между деревнями Клиновое и Лашково и не пропусти немцев к озеру.

Несколько небольших групп противника остава­лись на узких перешейках озера, чтобы создать ви­димость, будто бы они еще пытаются переправиться, и тем самым вызвать основной огонь партизан на себя. Хитрость им эта не удалась: разведчики не выпускали из поля зрения основные силы врага и знали о его движении. Во время передышки Разумов и Штрахов заглянули на позиции Гаврилова и приказали пере­бросить часть сил ближе к берегу, а в сторону Лаш­ково выслать разведчиков.

Юрий Барабанов и Петр Лапин, где ползком, где пригнувшись, бесшумно пробирались небольшим лесом. Стояла удивительная тишина. Казалось, в мире нет ни войны, ни смерти, ни горя. Лес, полный осенних красок, отдыхая, затих. Ребята долго смотрели на пылающий куст калины. Вдруг где-то рядом треснула ветка валежника и... рухнула красота леса. На поляну вышел немец. Осмотрелся, прислушался. Сделал знак рукой. Появился еще один фашист! Пошептались и снова скрылись. Прошло пять минут. Неожиданно где-то метрах в ста в глубине леса  закричали, запричитали женщины, заголосили дети.  

— Неужели на расстрел ведут?— зашептав Петр — Вот гады! Была не была! —и он вскинул автомат. Поднявшись в рост, парни бросились на плач детей. То, что они увидели, потрясло. Старика, мальчишку и женщину гитлеровцы веревками подтягивали на толстые суки деревьев. На шеи остальные уже были накинуты петли. Напуганные неожиданным появлением партизан, немцы бежали. Партизаны привели крестьян в расположение корпуса. Злодейство фашистов вызвало бурю гнева у бойцов.