Корпус действует
Для перехода линии фронта был выбран участок в районе Невеля.
Стоял теплый вечер. На землю медленно опускались сумерки. Колонна молча двигалась к переднему краю. Когда совсем стемнело и по всему небу высыпали звезды, корпус вплотную подошел к линии фронта.
Объявили привал.
— Проходить будете в трехстах метрах от переднего края немцев, поэтому всем быть тише воды, ниже травы,— обходя отряды, говорил пожилой подполковник из фронтовой воинской части.
— Путь свободен,— доложили разведчики.
— Подъем! — скомандовал Разумов.
С каждым шагом росло напряжение. Малейший звук, треск сухой ветки под ногой мог всполошить фашистов. По глухим дорожкам, забытыми болотными тропками партизаны уходили все дальше и дальше.
Прошло часа два.
— Привал! — передавалась команда по цепочке.
— Передний край остался позади, товарищи,- сказал Гаврилов.
Проходя по населенным пунктам, партизанские агитаторы распространяли среди населения специальный выпуск «Пролетарской правды». Газета рассказывала о событиях на фронтах, партизанском движении и о подвигах тружеников городов и сел Калининской области. Люди жадно читали газету и передавали ее из рук в руки.
Молодых, необстрелянных партизан поражали «новые порядки», установленные оккупационными властями. В обиходе появились слова из старых книг: «община», «земский двор», «бургомистр», «волостные и деревенские старосты», «жандармы». Населению запрещалось появляться на улице после семи вечера, посещать родственников и предоставлять ночлег прохожим... Казалось, жизнь отброшена на целые столетия назад.
Тыл врага — это край порабощенных людей, край беззакония, насилия и страха. Народ жил только верой в освобождение. И когда в оккупированных районах Калининской области появился партизанский корпус, крестьяне облегченно вздохнули: они поверили в силу Советской власти, воспрянули духом...
Корпус расквартировался в селе Вильно Невельского района.
Первую крупную операцию партизаны провели в ночь с 17 на 18 сентября: на железной дороге Невель — Полоцк разгромили несколько немецких гарнизонов. Эта ночь для калининских ребят стала героической. О ней хочется рассказать подробно...
Слово «долг» я впервые услышал в школе. Постепенно познавал его смысл. Но не сразу понял, что у каждого человека на всю жизнь остается святой долг перед отчим домом, перед улицей, на которой вырос, перед школой и теми, кто открыл дверь в большой мир. Всю силу этого слова до конца осознал лишь после того, как увидел смерть. Сейчас, когда я смотрю на памятники воинов с автоматами, что стоят как стражи, как представители тех семнадцати калининских комсомольцев-добровольцев, я сразу вспоминаю о них. Вспоминаю, что все они были славные парни. Они умели мечтать и любили жизнь, но не смогли осуществить свои мечты. Не смогли потому, что им пришлось выполнить свой долг перед Родиной.
Вместе с комсоргом бригады Сергеем Лысенко ребята прикрывали партизанский обоз, который переваливал железную дорогу близ разъезда и немецкого гарнизона Журовы. В эту же ночь основные силы приступили к делу. Партизаны четвертой бригады и два взвода из отряда Чернова напали на станцию Новохованск. Отряд бойцов, сопровождавших партизан, взорвал мост. Во многих местах была повреждена железная дорога, горели казармы, на десяток километров была разрушена телефонная связь. Отовсюду слышались Стрельба, шум боя, взрывы.
Перед самым утром вспыхнул бой и на разъезде Журавы. Особенно яростно немцы вели огонь из дзота. Пулеметы простреливали все подступы к нему. Калининцам нельзя было отступать, они отвечали за сохранность обоза. Отступить — значит оставить корпус без продовольствия, медикаментов и боеприпасов. Пришлось принять бой. На выручку пришли бойцы старшего лейтенанта Кузнецова. Они атаковали разъезд справа. Партизаны, прикрывавшие обоз, поползли к огневым точкам противника. Вперед вырвались Игорь Линчевский, наш калининский паренек, Александр Богданов из Бежецка, Виктор Платонов, доброволец из Молоковского района, и девушка из Весьегонска Катя Яшина. Два вражеских пулемета строчили длинными очередями. Тяжело ранило Богданова. К нему подполз Виктор Платонов, но тут же был убит. И только Игорь все полз и полз вперед. Пулеметы уже рядом, вот они. Приподнявшись, Игорь бросил одну за другой гранаты.
Вот что после этого боя написал командир отряда М. А. Ершов:
«...Игорь Линчевский первым добрался до вражеских пулеметов: забросав их гранатами, он уничтожил огневую точку противника. Перевязав раненого товарища, он взял его автомат и в упор стал расстреливать фашистов».
Игорь еще по инерции сделал несколько шагов, затем как-то странно обернулся и упал. Катя Яншина пыталась спасти его, но рана оказалась смертельной.
К немцам пришло пополнение. Стоят стеной. Приближается рассвет, а с ним и гибель обоза. «Нет, так нельзя»,— решает комсорг. В- этот тяжелый момент Сергей Лысенко и его товарищи совершили подвиг,
который увековечен обелиском на их братской могиле.
...Я отлично помню Сергея. Он вместе с сестрой Софьей добровольно ушел в партизаны. Быстро усвоил то, что требуется от бойца. Как одного из наиболее смелых и грамотных из калининских парней, его назначили - помощником комиссара бригады по комсомольской работе. Помню, каким радостным был Сергей, вернувшись в село Урицкое со своего первого задания! В тот раз он в засаде на нейтральной земле открыл счет уничтоженным врагам. Ребята сразу признали в нем вожака...
Сергей прикрывал огнем пулемета товарищей, штурмующих позиции фашистов. Вдруг ожил дзот, которому, как он думал, уже пришел конец. Перезарядив диск, он выполз из-за куста и повел дуэль с вражескими пулеметами. В воздухе скрестились разноцветные трассы. Сергей понимал: если он не заставит замолчать дзот фашистов, всем придется погибнуть. В какое-то мгновение, изловчившись, он прицелился и выпустил очередь по амбразуре. Вскоре один пулемет, захлебнувшись, смолк.
— Так-то, гады! — прохрипел комсорг.
Сергей пододвинул к себе сумку, хотел было взять новый диск, но вдруг что-то резко обожгло голову и левое плечо. «Ранен»,— теряя сознание, подумал он...
Вражеский стрелок подкашивал бросавшихся в атаку партизан. Немцы, засевшие в траншеях, оживились, стали забрасывать атакующих гранатами.
— Держись, ребята! — крикнул комсорг, придя в себя. Собрав последние силы, он выхватил из-под бушлата гранаты и двинулся ползком вперед. Метр за метром, оставляя на траве кровавый след, Сергей приближался к вражескому дзоту. А ощетинившаяся пасть амбразуры продолжала изрыгать огонь. Когда до нее осталось не больше пятнадцати метров, комсорг метнул одну за другой гранаты и вновь потерял сознание. Смолк и второй пулемет. Партизаны разом поднялись и бросились на фашистов. Они выбили их из траншей. Обоз был спасен.
Анатолий Яковлев склонился над другом. Лицо залито кровью, но губы что-то еще шептали. Взвалив на спину раненого, Анатолий медленно пошел к кустам. Подбежал Алексей Архангельский, комсорг корпуса. Он дружил с Сергеем с детства. Вместе учились в третьем ремесленном училище в Калинине, вместе окончили курсы комсомольских работников при ЦК комсомола и вместе прибыли в строй партизан. Лысенко положили в низине на траву. Алексей, перевязывая раны, утешал друга:
— Крепись, Сережа. Крепись, друг.
— Передай Соне...— хрипло прошептал Лысенко и потерял сознание.
Совсем рассвело. Партизаны покинули разбитый: гарнизон. Семь километров несли они своего вожака. Сергей умер у них на руках... Возле двух больших берез, что и до сих пор стоят у деревни Рубанково Невельского района, бойцы, отдав последние почести, похоронили комсорга. Через несколько дней фашисты! сровняли с землей свежий холмик могилы. Даже: мертвый комсомолец-партизан приводил их в бешенство.
Их было семнадцать, погибших в бою в ту сентябрьскую ночь сорок второго.
В эти дни несколько бригад корпуса вышли под Россоны, чтобы помочь народным мстителям Белоруссии разгромить хорошо укрепленный фашистски! гарнизон в районном центре.
Поселок Россоны Витебской области подковой раскинулся по берегу озера. С юга к поселку примыкали льнозавод, мельница, центральная усадьба колхоза «Россоны». С запада — по берегу озера — раскинулись деревни Синицы, Ущелепки, Карзуново. С севера, и востока к поселку подступали лесные массивы, В первый месяц войны из Латвии по дороге через Россоны прошло много отступающих войск и эвакуированного населения. С болью в сердце смотрели жители поселка на эту пеструю людскую толпу, которая устало текла в сторону Невеля.
Отходя, наши войска вывели из строя станцию Россоны, что между Полоцком и Идрицей, взорвала четыре железнодорожных моста. В самом районном центре запылали хлебозавод, магазины, пожарная, дизельная электростанция. Многие жители поселка собрали свой скарб и пошли на восток. Но случилось так, что гитлеровские моторизованные части, обходя с севера этот далекий лесной район, быстро захватили v Невель и отрезали путь отступающим. Армейские части прорывались из окружения боем, а беженцам дорога была перекрыта. Пришлось вернуться домой. 14 июля 1941 года Россоны . захватили оккупанты. Для жителей поселка наступили черные дни. На площади сразу же появились четыре виселицы — символ нового порядка. В Россонах расположился гарнизон численностью около двухсот немецких солдат и офицеров. Заработала комендатура, а за ней и волостная управа. Ее «отцы» Рочаг и Юшкевич создали полицию из семидесяти уголовников, бывших кулаков. Начальником полиции назначили одного из братьев Щербаковых — Анатолия.
В поселке в это время осело больше чем полтысячи евреев, беженцев из Литвы, Латвии и Западной Белоруссии. Оккупанты отвели для них семь домов, которые опоясали колючей проволокой. Первое время, пока собирали евреев в гетто, репрессий против них не проводили. В сентябре власти стали выгонять евреев на копку картофеля. Наступили холода. Эти измученные, оборванные и изголодавшиеся люди ходили в лес за дровами без охраны. Крестьяне деревни Карзуново выносили им хлеб, молоко, а иногда зазывали к себе в дом и кормили горячей пищей. Они предупреждали:
— Разбегайтесь, пока не поздно.
Но, обманутые раввинами, евреи оставались в гетто, ждали какого-то чуда. Двое пожилых евреев шмели огромное влияние на всю колонию. Они призывали к смирению, уговаривали терпеливо переносить все невзгоды, не поддаваться агитации местного населения.
Пришла зима. В первый же день нового, 1942 года немцы пьяно разглагольствовали:
— Пора выгнать из вас «русский дух».
Им запретили выходить из домов. Только в три дня один раз выпускали на десятиминутную прогулку по лагерной зоне. А в середине месяца всех согнали в один дом и стали морить голодом, не давали даже воды. Во время прогулки люди хватали руками снег и утоляли жажду. В конце января в два часа дня охрана распахнула ворота лагеря. Десять пьяных эсэсовцев, вооруженных автоматами, и взвод солдат ворвались к евреям и выгнали всех на улицу. Измученные, одетые по-летнему, они построились в колонну, которая тронулась в путь. В полукилометре от Россон, перед песчаными карьерами, фашисты остановили колонну. Они вывели из толпы всех детей прикладами погнали к краю карьера и там расстреляли их из автоматов. Затем наступила очередь женщин и стариков. Поднялись вопли, крики, которые были слышны за несколько километров.
Двое мужчин вырвались из кольца оцепления, метнулись к лесу. Одному из них, по фамилии Хитров удалось скрыться в кустарнике. А другой, обессилев упал. Его пристрелили.
Под вечер в Карзуново из гарнизона прибежал литовец, служивший у оккупантов:
— Немцы предупреждают: кто укроет евреев - смерть на месте.
— Кого же укрывать? Они все расстреляны,— зло говорили крестьяне.
Когда совсем стемнело, деревню внезапно окружили немцы. Они никого не трогали, чего-то выжидали. В деревню со стороны карьеров вошла девушка еврейка лет восемнадцати. Ран у нее не было. В момент расстрела, видимо, потеряла сознание и упала вместе с убитыми. Когда все стихло, она выбралась из-под трупов. Девушка плакала. Крестьянки накинули на нее полушубок и попытались укрыть, но солдаты схватили ее. Такая же участь постигла еще троих раненых евреев. Их увезли в Россоны и на другой день расстреляли у тех же ям. Оккупанты оставили в живых только парня по фамилии Карпович. Он приполз раненым в поселок. Его мать — портниха, шила офицерам комендатуры одежду. Она плакала, ползала по полу и упросила коменданта гарнизона сохранить жизнь сыну. Немцы положили его в больницу, вылечили, а в начале марта расстреляли вместе с матерью.
Зверское уничтожение невинных людей вызвала у местного населения еще большую ненависть к оккупантам. Многие жители Россон и района всячески. уклонялись от выполнения грозных приказов новых властей. Росли ряды народных мстителей. Весной 1942 года в районе развернули активные боевые действия несколько местных партизанских отрядов.
К концу лета в окрестностях Россон появилась разведка, а за ней и отряды 1-го Калининского партизанского корпуса, которые помогли белорусским патриотам блокировать вражеский гарнизон. Оккупанты хотя и получили из Полоцка подкрепление — отряд велосипедистов, которым командовал обер-лейтенант Шмольц,— совсем попритихли, продолжая окапываться и усиливать свою оборону. Но гарнизон доживал последние дни. Фашисты в яростном бессилии уничтожили многих женщин и стариков, сидевших в тюрьме, в подвалах дома бывшего помещика Глазко-старшего.
19 сентября 1942 года в шесть утра белорусские партизаны с боем ворвались с северо-востока в поселок и выбили из него прикрытие фашистов. Обоз оккупантов с награбленным добром поспешно двинулся в сторону Полоцка. Но в десяти километрах от Россон, в перелеске у деревни Клястицы, партизаны устроили варварам встречу и проводы. В тот день народные мстители сполна рассчитались с гитлеровцами за кровь погибших советских людей.
Вот что писала газета «Витебский рабочий» об этих событиях:
«Первыми в Россоны ворвались комсомольцы под командованием тов. Ш. Штыками и гранатами прокладывали они себе путь.
Вот уже они на площади, где находился символ фашистского «нового порядка» — виселица. Несколько ударов, и кровавые столбы позора брошены под ноги тех, кого вчера еще мучали фашисты...»
— Ура! Фрицев больше нет ни в поселке, ни в округе!— радостно кричал Михаил Нитецкий, молодой партизан из деревни Карзуново. И, заломив на затылок кепку, пустился вприсядку.
Действительно, было чем гордиться. Красная Армия вела упорные бои под Великими Луками. Фашисты удерживали Ржев, а здесь, за сотни километров от фронта, в глубоком тылу «партизанские отряды занимали города». Ликовало все население. В Россонах на здании исполкома развевалось красное знамя.
После похорон погибших от рук фашистов жителей поселка состоялся многолюдный митинг. Командир белорусской партизанской бригады имени Сталина Р. А. Охотин, поздравив партизан с победой, а жителей с освобождением, сказал:
— Еще вчера здесь творила свои черные дела фашистская комендатура. Сегодня назначен наш, партизанский комендант Россон Николай Мартынов. Eго комендатура будет работать по законам Советской власти.
Люди на эти слова ответили радостным «ура».
До поздней ночи не смолкали в поселке песни, смех. Впервые за многие месяцы оккупации народ свободно вздохнул. Людям вернули право жить открыто, право чувствовать себя хозяевами своей судьбы. Белорусские парни настойчиво требовали у командиров, и комиссаров первого партизанского корпуса зачислить их в отряды. Желающих воевать оказалось много. Понимая состояние молодежи, Штрахов вызвал к себе М. А. Лебедева и С. В. Гребенкина.
— Слушайте меня внимательно,— оторвавшись о составления донесения, сказал Алексей Иванович.- Вы, старший лейтенант Лебедев, назначаетесь командиром 10-й Калининской партизанской бригады, а вы, младший лейтенант Гребенкин,— командиром 11-й бригады.— Он помолчал.— Вижу ваше удивление. Да, бригад пока нет. Выезжайте в деревни района и организуйте из местного населения бригады.
Создание новых бригад прошло быстро. Личный состав подобрался в основном из молодежи, не имеющей оружия. Поэтому 10-я (400 человек) и 11-я бригады (120 человек) ушли в советский тыл на вооружение.
Оккупанты многие месяцы пытались раздуть вражду между белоруссами, русскими и латышами. Но наша дружба в то трудное время еще больше окрепла.
![]() | ![]() |
Партизан Игорь Линчевский | Подрывник Г. М. Зайцев |
Корпус перебазировался в Артемовку, Морозово и другие деревни, расположенные на южном берег озера Язно Невельского района. Здесь у озера, которое растянулось с востока на запад на семнадцать километров, два полка противника предприняли попытку прижать корпус к воде и разбить его. Разведчики вовремя обнаружили фашистов. В бой были введены 2, 3, 4, 8-я бригады и отряд Мартынова. Фашисты двинулись со всех сторон. Даже на лодках с противоположного берега. По тревоге отряд бойцов старшего лейтенанта Кузнецова залег в кустах на берегу. Бойцы заметно нервничали, но, когда до лодок осталось метров сто, ударили по ним из пулеметов и автоматов. После нескольких неудачных атак с озера каратели повернули «транспорт» назад.
Через час фашисты на нескольких лодках, чуть левее партизанской засады, снова попытались высадить десант. На этот раз им не удалось даже отступить. Их потопили вместе с лодками.
Проводя разведку боем, каратели атаковали партизанские силы с флангов. Расчет прежний: столкнуть русских в озеро. Но фашисты не взяли во внимание, но против них будут стоять насмерть отряды В. С. Кардовского, А. И. Логунова, Г. П. Ахременкова, В. П. Карпенкова, 4-й партизанской бригады, три отряда 2-й бригады и диверсионный отряд И. А. Мартынова. Открыв сильный артиллерийский обстрел деревень, расположенных поблизости от позиций партизан и правого берега, где стоял паром, немцы начали претворять в жизнь свой план. В деревнях Уставны и Морозово загорелись дома. В эти минуты к майору Веселову, который руководил обороной у реки Язницы, подошла группа подрывников Степана Казака.
— Видишь паром у того берега,— как-то не по военному обратился к Казаку Иван Иванович.— Надо взорвать. Пусть фашисты, если захотят, переправляются сюда вплавь.
— Ясно, товарищ начальник штаба корпуса! — ответил подрывник.— Зайцев, за мной!
Быстро связав тротиловые шашки в два фугаса и прихватив противотанковые гранаты, друзья перебежками спустились к реке.
Генка Зайцев, восемнадцатилетний парень из Кашина, был переброшен в тыл врага по направлению ЦК ВЛКСМ в феврале 1942 года. Он закончил спецшколу оперативного учебного центра Западного фронта и крепко сдружился со Степаном Степановичем Казаком. Этот мужественный, спокойный, высокого роста тридцатилетний белорус многое испытал в жизни. Коммунист, несколько лет вел сложную борьбу с панами, а затем с фашистами в польском подполье. Когда в Западную Белоруссию вступили наши части и народ провозгласил Советскую власть, он вернула на родину. Но недолгим был у Степана мирный труд Гитлеровские полчища захватили земли Западной Белоруссии. Вновь пришлось вступить в борьбу. Taк Казак оказался в московской спецшколе вместе с калининскими комсомольцами. После окончания курса его назначили командиром группы подрывников и направили в Локнянский район. В группе Казака кроме Геннадия Зайцева были и другие, не менее смелые ребята — Владимир Петрушенко, Василий Паршенок. За короткий срок подрывники на железнодорожной магистрали «махнули» под откос четыре вражеских эшелона, уничтожили много вооружения техники и более двухсот гитлеровцев. За эти боевые подвиги всем подрывникам были вручены правительственные награды — медаль «За отвагу».
...Каратели поздно заметили подрывников. Казак и Зайцев, спустившись к реке и петляя между сваями разрушенного моста, благополучно добрались до противоположного берега. Брошены фугасы, а за ними гранаты. Паром разлетелся в, щепки, плот разорвало, изуродованные бревна, покачиваясь на волнах, уплывали в озеро Язно.
Обратный путь для подрывников оказался трудным. Немцы решили не выпускать их живыми. От пуль вскипала вода. Берег уже рядом. Геннадий попытался резким броском укрыться за сваю. Но в тот же момент был тяжело ранен разрывными пулями в бедро и руку. Степан, рискуя, возвращается на помощь другу, но его настигла пуля.
Об этих минутах вспоминает бывший партизанский Пулеметчик, а ныне начальник отдела Бежецкого сельского стройкомбината Калининской области Валентин Николаевич Грибов: «Взвод наш держал оборону как раз у переправы. До поры, до времени мы себя не обнаруживали. А тут смотрим: ребята пропадают. Ударили по немцам из пулеметов. Наши бросились на выручку, вынесли подрывников на берег и укрыли в кустах».
Каратели так и не сумели переправиться через реку Язницу. Бойцы стойко удерживали свои позиции.
К западному мысу озера Язно от деревни Лашково шла лесная дорога. Гаврилов рассчитывал, что каратели пойдут именно по этой дороге — кратчайшему пути к озеру. Комбриг вызвал к себе командира отряда «Смерть фашизму!» Чернова:
— Иван Яковлевич, расположи своих орлов в лесу на высотах между деревнями Клиновое и Лашково и не пропусти немцев к озеру.
Несколько небольших групп противника оставались на узких перешейках озера, чтобы создать видимость, будто бы они еще пытаются переправиться, и тем самым вызвать основной огонь партизан на себя. Хитрость им эта не удалась: разведчики не выпускали из поля зрения основные силы врага и знали о его движении. Во время передышки Разумов и Штрахов заглянули на позиции Гаврилова и приказали перебросить часть сил ближе к берегу, а в сторону Лашково выслать разведчиков.
Юрий Барабанов и Петр Лапин, где ползком, где пригнувшись, бесшумно пробирались небольшим лесом. Стояла удивительная тишина. Казалось, в мире нет ни войны, ни смерти, ни горя. Лес, полный осенних красок, отдыхая, затих. Ребята долго смотрели на пылающий куст калины. Вдруг где-то рядом треснула ветка валежника и... рухнула красота леса. На поляну вышел немец. Осмотрелся, прислушался. Сделал знак рукой. Появился еще один фашист! Пошептались и снова скрылись. Прошло пять минут. Неожиданно где-то метрах в ста в глубине леса закричали, запричитали женщины, заголосили дети.
— Неужели на расстрел ведут?— зашептав Петр — Вот гады! Была не была! —и он вскинул автомат. Поднявшись в рост, парни бросились на плач детей. То, что они увидели, потрясло. Старика, мальчишку и женщину гитлеровцы веревками подтягивали на толстые суки деревьев. На шеи остальные уже были накинуты петли. Напуганные неожиданным появлением партизан, немцы бежали. Партизаны привели крестьян в расположение корпуса. Злодейство фашистов вызвало бурю гнева у бойцов.
Бойцы отряда Чернова, окопавшись на высотах среди редкого сосняка, внимательно следили за дорогой. Как и предполагал Гаврилов, немцы действительно выбрали этот путь. Вначале появились три всадника на рослых конях. Метрах в трехстах за ними следовали основные силы. Как только колонна втянулась в открытую ложбину, по противнику ударили Пулеметные расчеты партизан, полетели гранаты. Вопли и стоны гитлеровцев огласили местность. Но к немцам вскоре подошло подкрепление из деревни Воробьи-Вторые и сразу же попыталось окружить и уничтожить черновцев. Бой разрастался. А тут еще, тяжело дыша, прибежал боец Владимир Ульянов.
— Товарищ комбриг (Гаврилов принимал участие в засаде), батальон немцев свернул с воробьевского проселка, и солдаты по ручью пробиваются к озеру.
— Петров, разверни отряд вдоль проселка от Воробьев, прикрой наш левый фланг, не дай немцам вырваться на шоссе, а я с Черновцами встречу их у мельницы.
— Есть! — ответил Алексей Степанович и повел людей отряда по склону балки.
— Чернов, оставьте тут нескольких ребят для прикрытия, а остальные за мной! — свертывая карту, распорядился Гаврилов.
В том месте, где впадал ручей в озеро Язно, стояла когда-то водяная мельница. Сейчас от нее остался один полуразрушенный сарай. Сюда и торопились каратели, чтобы занять выгодную позицию и отрезать Черновцам путь к основным силам. Здесь Гаврилов и встретился с ними. Эсэсовцы, развернувшись полукольцом и стреляя на ходу из автоматов, пошли на партизан. В кустах у сарая завязалась рукопашная схватка. Остервенело дрались партизаны взводов Андрея Чайкина, Владимира Филатова и Василия Фролкина, вышневолоцкие добровольцы Владимир Александров, Юрий Яремко, Николай Сухинин, Мир Данилюк, Василий Куличков, Виктор Иванов во главе со своим политруком Валентиной Борисовой. Вначале казалось, вот-вот дрогнут, побегут фашисты, но к ним словно пришло второе дыхание они начали теснить наших. Видя, что бой принимает не тот оборот, начальник штаба отряда Иван Васильев подбросил подкрепление.
— Держись, сейчас поможем! - петляя между деревьями, кричал Иван Кутанов.
Георгий Наставников, Николай Камельских, ведя на ходу огонь из ручных пулеметов, заставили отступить карателей, наседавших на вышневолочан. Вокруг все грохотало. Бой вновь разрастался. Гаврилов, увидев, что есть возможность покончить с отрядом немцев, послал связного к Петрову с приказом перейти в атаку.
На помощь Черновцам Разумов и направил свой резерв — отряды Кузнецова и Кудряшова, которые атаковали карателей с фланга, В суматохе боя фашисты проглядели, как комиссар отряда Блоков с группой партизан, обойдя противника со стороны деревни Клиновое, напал на них. Оказавшись зажатыми со всех сторон, противник дрогнул, заметался, но продолжал сопротивляться. В это время над лесом взлетели три зеленые ракеты: в атаку перешел отряд Петрова. Бой переломился в пользу партизан. Гаврилов во время атаки в лесу лично из пистолета убил трех карателей. Комбриг, добежав до полуразрушенного сарая, из-за которого Иван Баикин вел минометный обстрел, крикнул:
— Стой! Уменьши угол наклона, а то своих накроешь.— И, не утерпев, добавил: — Дай-ка я сам. — И Гаврилов послал одну за другой две мины.
— Товарищ комбриг, вам же неудобно с левой руки.
— Ишь ты, засек, что я левша,— улыбнулся капитан.
Гаврилов был действительно левша, но делал все быстро и сноровисто
Бой стих. Бойцы насчитали более ста двадцати трупов эсэсовцев, разбросанных среди кустов. Победа была значительной.
На опушке леса, у рослых берез, откуда хорошо виднелась сожженная деревня Клиновое, Гаврилов сидел на корневище дерева. Рядом отдыхали партизаны из отрядов Чернова и Петрова. Бойцы и командиры были еще возбуждены, Гаврилов смеялся, шутил, рассказывал, кто и как из партизан бегает, какой походкой ходит в бою, как дерется.
Подъехали Разумов и Штрахов. Спрыгнув с коня, командир корпуса направился к бойцам. Гаврилов встал, поправил гимнастерку и пошел навстречу для доклада, но Разумов схватил его в свои сильные объятия и восхищенно заговорил:
— Молодцы! Дали жару. В честь этой победы отныне ваша бригада будет именоваться ударной, в честь 3-й ударной армии, которую здесь мы и представляем.
Поляна огласилась дружным «ура». Вверх полетели кепки, пилотки, фуражки. Разумов и Штрахов крепко пожали руку капитану, который стоял в окружении партизан, взволнованный и радостный.
— Вот так и действуйте впредь! Карателям дорого обошлась их вылазка. Только за двое суток у озера они потеряли более трехсот солдат и офицеров,— сказал командир корпуса и, сделав паузу, добавил: — Теперь давай решать другие дела.
В стороне под охраной партизан стояли пленные немцы.
— Рус зольдаты, комрады, гут гут! — испуганно бормотали пленные.
— Наши офицеры знали, где располагались партизаны, и численность их отрядов знали,— отвечая на вопросы Разумова, говорил пленный гауптман.— Но мы не могли понять, откуда у вас брались силы для внезапных ударов.
Группа партизан перед выходом на боевое задание