10-я Калининская состояла из четырех отрядов, которые носили названия: «Смерть оккупантам», имени А. А- Жданова, имени С. М. Кирова и «25 лет Октября». Командирами и комиссарами отрядов со­ответственно были: Иван Павлович Рожко и Василий Степанович Антипов, Илья Владимирович Жуков и Николай Александрович Волков, Петр Захарович Поздняков (позже Василий Николаевич Коробков) и Василий Андреевич Федоров, Иван Николаевич Ветковский и Иван Васильевич Федоров (позже Петр Павлович Макаров). Отряды имели по три бое­вых группы (взвода), свою разведку, хозяйственное отделение, медицинский персонал. Такая структура позволяла в случае необходимости действовать от­рядам самостоятельно длительное время.

Штаб бригады поначалу возглавлял Захар Ле­онтьевич Дорош. В сентябре 1943 года его для поль­зы дела пришлось заменить Владимиром Александ­ровичем Авдохиным. При штабе имелись взвод бригадной разведки, две подрывные группы, связ­ные, санитарная часть (глав­ный врач — хирург Вален­тина Павловна Щелкунова), хозчасть, взвод охраны, два радиста, писарь.

Среди командного со­става бригады было немало кадровых военных и, что особо важно, некоторые из них имели фронтовой опыт.

Так, лейтенанты Рожко и Поздняков служили в ар­мии с 1937 года, а Жуков хотя и отдал многие годы жизни социалистическому строительству в городе и деревне, тоже «нюхал порох» — участвовал в совет­ско-финляндской войне, был награжден медалью «За боевые заслуги».

И если Рожко и Поздняков и в партизанах не забывали, что они профессиональные военные и воп­росы решали по-фронтовому, немедля, подчас с бес­шабашной смелостью, то Ветковский, в свою оче­редь, помнил всегда, что до войны он был председа­телем сельсовета, и прежде всего ценил продуман­ность решений, смелость, подкрепленную расчетом. От него часто в бою можно было услышать:

— На рожон не лезь! Выжди команды и тогда пошел.

Из командиров отрядов Иван Николаевич по воз­расту был старшим. Чувствовался в нем русский крестьянин. Война для него была работой.

И. Н. Ветковский - командир отряда

В способности наших командиров отрядов гра­мотно в военном отношении, решительно и смело руководить боевыми операциями меня убедил наш первый рейд по району. Он начался с двух неболь­ших столкновений с гитлеровцами. Разведчики, воз­главляемые А. А. Черкасовым и В. А. Козловым, натолкнувшись в районе деревень Пески и Ключки на фуражиров какой-то немецкой части, атаковали их с ходу. Были взяты первые пленные и первые трофеи. В числе их несколько автоматов. Бойцы ра­довались — с автоматическим оружием у нас было не густо. А точнее плохо —18 автоматов на четыре сотни партизан. Правда, столько же пулеметов.

Вторая встреча с врагом произошла 7 января 1943 года. В этот день около пятидесяти фашистов направились к деревне Ровново. Группы партизан, руководимые К. К. Сентеревым и Г. И. Рыбкиным, навязали бой противнику и вынудили его к бегству.

Константин Калинович Сентерев работал до вой­ны шофером в Идрице. В бригаду пришел в октябре сорок второго. В отряде знали о трехлетней ревност­ной службе Сентерева в рядах армии, и командир всегда его называл сержантом.

Вечером этого же дня бригада в полном составе двинулась в путь. Штаб шел с отрядом «Смерть ок­купантам», который на рассвете 8 января должен был окружить деревню Александрово. Отряд «25 лет Октября» имел задачу перекрыть дорогу на Алек­сандрово от деревни Кунглово, где размещалась воинская часть гитлеровцев. «Рождественский ви­зит» в Синьозерье комбриг приказал нанести отряду имени Жданова. Наиболее трудное задание выпало на долю отряда имени Кирова, который находился в арьергарде. Бойцы его должны были взорвать 40-метровый мост через Синюю на шоссе Мозули — Опочка.

Отряды точно выполнили приказ. Около полу­ночи синьозерские господа уже не подымали бока­лы, а, съежившись, будто усохшие, ожидали реше­ния своей участи. Их гости — полицаи были еще раньше встречены пулеметным огнем. В имении партизаны уничтожили два склада (в одном из них находилось более 100 тонн сена), тракторы, сельско­хозяйственный инвентарь. В наши руки попали различные документы оккупационных властей, кас­са. В скотных дворах стояло 60 коров, 20 лошадей, много овец и свиней.

— Хлеб, скот раздать населению,— распорядился комиссар бригады.

— Господ расстрелять,— приказал комбриг. — А вы все,— обратился он к столпившимся у здания рабочим имения,— марш по домам!

Без особого труда заняли мы и Александрово. Комбриг, осмотрев здание волостной управы, ска­зал мне:

— Придется тебе, Николай Михайлович, взять на себя функции начальника особого отдела. Накро­ем старост, когда они начнут прибывать на сбор в управу. Разберись с каждым. Думается, не все они, подобно синьозерским хозяевам, враги.

— Разберемся,— ответил я.— Кто подлец перво­степенный, подскажут местные товарищи.

В партизанских формированиях Калининской об­ласти, в отличие от ленинградских бригад, не было особых отделов. Не берусь и сейчас, спустя много лет, судить о правильности того или другого реше­ния данного вопроса. У нас функции особистов ча­сто выполняли командиры разведки. Иногда мы пе­редавали вражеских агентов и документы команди­рам спецгрупп.

Вскоре в деревню один за другим стали приез­жать ничего не ведавшие деревенские старосты. Их довольно невежливо встречали наши бойцы и до­ставляли в «особый отдел». Вместе со мной следст­вие вели заместитель комиссара бригады II. Г. Ро­манов, комиссар отряда Н. А. Волков и лейтенант А. В. Андреев.

33 деревни — 33 старосты. Отщепенцев, чьими поступками двигали недовольство Советской вла­стью, корысть, желание обогатиться, было немного. Большинство — люди, проявившие малодушие в трудный час.

Трус, не запятнавший себя кровью односельчан и предательством, может еще искупить свою вину, лишать его жизни не стоит. Так рассуждали мы — «следователи». Так решил и открытый партизанский суд. Восемь старост были приговорены к расстре­лу, а двадцать пять, получив предупреждение (не­которые и наши задания), были отпущены по домам.

Помнится, подошли мы с Андреевым после суда к группе местных жителей. Алексей Васильевич спросил:

— Ну как, товарищи, верен наш приговор?

В ответ раздалось несколько голосов:

— Судили по закону и по совести.

— Прижмут теперь хвост другие подлецы.

Удалась и диверсия на реке. Вначале команда отряда Поздняков думал взорвать мост в ходе боя овладев зареченской частью деревни Мозули. Е противник оказал упорное сопротивление. Тогда Поздняков приказал командирам подрывных групп Николаю Павлюченко и Владимиру Золотареву погрузить тол на лыжи (два заряда по 25 килограммов), подползти к мосту, заложить мины под его опоры с двух сторон.

Оба командира групп — ребята отчаянные. Павлюченко —18 лет, Золотарев на год моложе. Комсомольцы. Володя — москвич, Николай —- из Идрицкого района. Молоды, но не зелены, обучались подрывному делу в спецшколе. Оба, получив задание ответили по-флотски:

— Есть!

Вскоре раздалось два сильных взрыва.

Все дни—8 и 9 января — усиленно трудились наши политработники. По несколько раз в день вы­ступали Романов, Павлова, Сауликова и другие ком­мунисты и комсомольцы. Беседовали на сходках в деревнях, в хатах —в крестьянских семьях. О том, что фашистам крепко досталось под Москвой, слухи сюда просочились. А вот о выходе нашей армии на рубеж Ржев — Велиж — Великие Луки население не знало. Весть эта воспринималась с большой радо­стью.

Наши действия, как и следовало ожидать, не оста­лись незамеченными командованием охранных войск противника. Однако поначалу военные коменданты Красногородска, Опочки и Себежа не разобрались, с кем имеют дело, и приняли нас за десант Красной Армии. Позже о «ликвидации» его даже была опуб­ликована заметка в фашистской газетке, издавав­шейся на русском языке.

Сразу же против нас были брошены подразделе­ния автоматчиков. Одно из них (небольшое) утром 9 января завязало перестрелку с отрядом Ветковского. Комбриг приказал к месту боя направить два взвода из других отрядов. Перевес сил оказался на нашей стороне, и фашисты отступили.

— Разведка боем,— оценил я ситуацию, получив  донесение Ветковского.

—На сегодня — все,— высказал свое мнение Ле­бедев.— Больше не сунутся. А вот завтра полезут значительными силами. Нужно хорошенько укре­питься на высотах вблизи Кунглово.  Слова комбрига обрели форму приказа. И бойцы отрядов «Смерть оккупантам» и «25 лет Октября» основательно потрудились в течение ночи, укрепляя оборону высот.

О  первых боевых делах бригады следовало сообщить начальству, но, увы, рации у нас не было. Калининские партизаны в этом отношении были па­сынками. Наши соседи — и белорусы, и ленинград­цы, и латыши — имели уже в 1942 году радиосвязь со своими штабами. 10-я Калининская бригада по­лучила рацию лишь накануне 1-го мая 1943 года.

А тогда мы обратились в спецгруппу Подгорного. Командиром Подгорный был энергичным, но любил славу и власть. Нашу сводку о захвате Синьозерья  и Александрово он включил в свое донесение. Оно попало в оперативную сводку штаба партизанского движения на Калининском фронте от 1 февраля 1943 года.

 Утром 10 января гитлеровцы открыли по нашим позициям артиллерийский и минометный огонь. От зажигательных снарядов в деревне загорелись дома. Затем застрочили крупнокалиберные пулеметы про­тивника. Мы отвечали редко. Мороз был сильный, видимость плохая. Командиры отрядов Рожко и Ветковский правильно рассудили: «Партизаны нахо­дятся в укрытии, а солдаты неприятеля вынуждены залечь в открытом поле. Пусть себе лежат, сколько им заблагорассудится».

Но вот пушки и минометы умолкли, гитлеровцы (их было человек двести пятьдесят) цепями стали приближаться к высотам. Партизаны усилили огонь и заставили атакующих вновь зарыться в сугробах. В это время в штаб бригады пришло сообщение раз­ведки: крупная вражеская часть на подходе с за­пада.

Прочитав донесение, я сказал комбригу:

— Михаил Арсентьевич, бой у Кунглово нам необходимо выиграть во что бы то ни стало до подхода свежих сил противника.

— Что предлагаешь?

— Сейчас же использовать наш резерв. Пусть отряд Позднякова ударит во фланг противнику.

— Правильно,— согласился Лебедев.

И вот в самый напряженный момент боя парти­заны во главе с Поздняковым и Федоровым обру­шились на фланг гитлеровцев. Это решило исход боя. Под прикрытием огня артиллерии против­ник начал отходить по шоссе в сторону Красногородска.

Поздно вечером в деревне Александрово состоя­лось накоротке совещание командного состава. Были отмечены умелые действия командиров взводов Рыбкина, Сентерева, Балакшина, Хмелевского, групп разведчиков под командованием Осипова и Андре­ева. Следует заметить, что разведка все эти дни ве­лась у нас отлично и мы были в курсе сосредоточе­ния сил противника. А собрал он их немало — до тысячи солдат и офицеров.

— Рассчитывать на разгром противника в завт­рашнем бою, — сказал в заключение комбриг,— мы не можем. Но и без боя отойти не имеем права. Зна­чит, наш успех должен строиться на выгодности позиций, на стойкости бойцов, на маневре. Наутро враг сделает попытку окружить нас здесь, а мы тем временем должны быть на высотах у деревень Малыгино, Кресты и Масловка.

Бригада предприняла маневр, отойдя на 5—-6 ки­лометров восточнее, поближе к лесисто-болотистой местности. А утром начался бой, продолжавшийся дотемна. В самом начале неприятель допустил ошиб­ку, пытаясь окружить Александрово. В этих целях одно из его подразделений двигалось по шоссе из деревни Гривки к деревне Переузино. Гитлеровцы сложили свое оружие на подводы. И были наказаны за эту беспечность: из засады по колонне открыли огонь отряды Рожко и Позднякова.

Противник понес большие потери, а главное — пришел в замешательство. Ему пришлось перестраи­вать все свои планы. Мы же выиграли время.

Гитлеровцам, видимо, стало известно, что штаб нашей бригады находится в деревне Масловка. К се­редине дня противник сосредоточил на подступах к ней свои силы, и там развернулись упорные бои. Вокруг Масловки, расположенной на высоте, про­стиралось большое поле. Снегу лежало на нем пре­достаточно, и ворваться в деревню было нелегко. И все же фашисты делали одну попытку за другой. Шли они в белых халатах во весь рост, беспорядоч­но стреляя из автоматов. Мчались на санях, строча из пулеметов. Но всякий раз нарывались на наш точный огонь. Партизаны удачно использовали складки местности, постройки.

Попытка противника сходу прорвать нашу обо­рону у деревни Масловка захлебнулась. Тогда он решил вклиниться между отрядами Рожко и Позд­някова, оборонявших деревню Малыгино. В момент перегруппировки своих сил гитлеровцы подвергли наши позиции сильному обстрелу из орудий и тяже­лых минометов.

То было неистовство взбешенного врага. Осколоч­ный град падал всюду, загорелись постройки. Пламя перебрасывалось с одной соломенной крыши на дру­гую. Комиссар подозвал к себе Павлову:

— Спасать надо жителей, Анастасия Васильев­на. Бери в помощь Сауликову. Вараксов выделит вам бойцов из взводов Орехова и Сосновского, и эва­куируйте спешно всех в лес юго-восточнее Мас­ловки.

Стали нести потери и мы. Осколки ранили мно­гих. Невзирая на смертельную опасность, наши ме­дики Аркадий Ярдаков, Анастасия Морозова, Вален­тина Щелкунова бесстрашно спешили туда, где раз­давался стон или крик. Вот кто-то из них метнулся к гумну, где в канаве, идущей вдоль постройки, рас­положил свой «командный пункт» комбриг. Я в это время с Егором Самоучкиным — ординарцем, воору­женным ручным пулеметом, находился в картофель­ной яме, неподалеку от Лебедева. Я приказал Самоучкину:

— Быстро к комбригу.

Егор вернулся через несколько минут, доложил:

— Плох наш командир. Зажигательный угодил в стенку гумна. Комбриг оглушен. На нем горела шуба, шапка, валенки.

— Помощь оказана?

— Да. Почти сразу. Там комиссар.

— Вскоре к нам подошли Козлов и Романов. Были они мрачны.

— Вот что, Николай Михайлович,— сказал ко­миссар, — Лебедев тяжело контужен и, очевидно, надолго вышел из строя, так что принимай командо­вание бригадой. Считай это решением подпольного райкома партии.

Возражать было некогда, да и по существу все было правильно. Началась опять атака гитлеровцев. Я поспешил в боевые порядки отрядов. Отовсюду шли донесения: боеприпасы на исходе.

Мы отразили атаку. Горизонт начал сереть, и фа­шисты прекратили наступление.

— Ишь ты,— зло усмехнулся Дорош,— ужинать собрались. Точно по расписанию.

— Ну и пусть себе. У нас будет время что-то предпринять. Что думает по этому поводу началь­ник штаба? — спросил я.

— Патроны, — тоскливо ответил Захар Леонть­евич.

Подошел Солдатов:

— Товарищ комбриг...

Я прервал начальника разведки:

— Комбриг вышел из строя, но он в бригаде. На­зывайте просто товарищ командир.

— Товарищ командир, вернулся Шуваев с ребя­тами. К немцам подошло подкрепление. До роты. Сейчас отдыхают. Жгут костры.

— Худо. Завтра бой принимать нельзя. Лейте­нант,— повернулся я к Дорошу,— передайте коман­дирам отрядов: пусть готовят людей к маршу. От­дыха не будет.

Комиссар бригады поддержал мое решение. От­ряды стали сосредоточиваться для марша. Гитле­ровцы вели методический артогонь по нашим пози­циям. Козлов неторопливо расспрашивал команди­ров об отличившихся в бою. Назывались имена А. Е. Буланова, Ф. Е. Осипова, М. Т. Баркова, С. Н. Моргачева, П. В. Зудилина, Н. А. Маликова, А, Л. Малышева, И. Г. Евсеева, И. М. Пащенко, Д. С. Макеенко, С. С. Чапкевича, В. Ф. Слесаренок, И. М. Лабецкого, И. Э. Тучинского и других. Тяжело раненный, не оставил боевого поста и разил фашистов из пулемета, пока билось сердце, Сергей Поля­ков — молодой партизан.

Уходили в ночь на 12 января. После тяжелого боя. Без отдыха. Под обстрелом. Где-то за полночь вступили в пределы Себежского района. На подходе к полотну железной дороги в одной из деревень под­воды с ранеными были обстреляны с чердака пуле­метным огнем. Поднялась паника. Раненые стали расползаться по кустам. Наши санитарки проявили исключительную выдержку и смелость. Нашли всех до единого. Владимира Расторгуева Зина Плюскова искала более часа. Он настолько ослаб, что не мог подать голоса и лежал уже в беспамятстве. Дейст­вовал железный партизанский закон: в беде не остав­лять.

Через сутки бригаду догнали наши разведчики, доложили: в бою за Масловку и Малагино против­ник потерял только убитыми свыше ста солдат и офицеров. Свою злобу нацисты выместили на мир­ных жителях. В подвале сгоревшего дома укрылась семья Мартыновых — восемь человек. Старшей из них было 80 лет, младшей, Тане,— 2 года. Всех их расстреляли. Очевидец этого зверства Сергей Ларионович Мартынов живет сейчас в Красногородском районе. Он был в числе расстрелянных, но вскоре пришел в себя и полз, будучи трижды ранен, по сне­гу всю ночь, пока его не подобрал Павел Дмитрие­вич Дмитриев — житель деревни Вишняки.

Н. М. Вараксов - командир 10-й Калининской партизанской бригады	М. С. Орлова (Федорова) - комсорг отряда

В конце января и в первые дни февраля бригада базировалась в деревне Брод. 56 человек новеньких дали здесь клятву на верность Родине — приняли партизанскую присягу. Приход в наши ряды мест­ных жителей благотворно сказался на упрочении связей с населением деревень в районе боевых дей­ствий бригады. Кроме того, мы укрепили подразде­ления разведки людьми, хорошо знавшими окрест­ные леса.

Все, кого мы приняли в отряды, показали себя в боях. Среди них не оказалось малодушных, и никто в дальнейшем не страдал «болезнью», которая на­зывается «партизанская вольница». Правда, у нас от нее избавлялись довольно быстро. «Главным лека­рем» был наш комиссар. Ему помогали коммуни­сты — в феврале 1943 года партийная организация бригады состояла из 46 членов и кандидатов в члены ВКП(б).

Особенно много среди пополнения было молоде­жи. Машу Орлову, молоденькую учительницу, на­чало войны застало в Москве. А через несколько дней девушка уже рыла окопы на границе с Лат­вией. Окопы эти не стали преградой для фашистских танков. Гитлеровцы оккупировали район. Маша не покорилась врагу и стала одной из помощниц Оре­хова, Федорова и других членов славной «Вось­мерки».

Санитарка, рядовой боец, связная. И страстный агитатор. В крестьянских избах Красногородского и Себежского районов часто звучал взволнованный го­лос партизанки Орловой. Прочтет сводку Совинформбюро. Расскажет о делах партизанских. Посо­ветует, как лучше саботировать экономические ме­роприятия оккупационных властей. И нередко в это же время в деревне находились полицаи.

Лена Еремеева была еще моложе, чем Маша Ор­лова. В 1941 году она окончила восемь классов в го­роде Пушкине, под Ленинградом. А пришла к нам, уже имея боевой стаж. Распространяла листовки в деревне Гречухи, куда привели семью Еремеевых превратности военной судьбы. В составе одного из отрядов 2-й Калининской партизанской бригады уча­ствовала в тяжелейших боях с карателями в Не­вельском районе и в Белоруссии. У нас Лена стала смелой разведчицей и подрывником.

— У Еремеевой золотые руки — промашки не ведают,—говорил о Лене командир отряда Жуков.

— И цепкие глаза. Все замечают в разведке,— вторил командиру комиссар отряда Волков.

Как-то прочитал я в одной из мемуарных книг: «Взрывы на дорогах — соль партизанской жизни». Верные слова. В биографии партизанки Елены Ере­меевой много было такой «соли». И на шоссейных дорогах к Себежу и Опочке. И на стальных магист­ралях Резекне — Новосокольники. И на обычных проселках, когда по ним двигалась фашистская тех­ника.

В Себежском и Идрицком районах в начале 1943 года уже действовали крупные партизанские силы. Отряд Владимира Ивановича Марго (о нем я уже упоминал) превратился в бригаду, и о ней шла добрая слава. Бригада под командованием лейтенан­та Федора Бойдина пришла сюда во время рейда партизанского корпуса и сразу довольно громко за­явила о своем присутствии. Но и у Марго, и у Бой­дина, как и у нас в междуречье, были предшествен­ники. Я акцентирую внимание на этом лишний раз только для того, чтобы подтвердить главную черту развития партизанского движения: не было такого уголка на оккупированной земле, где бы уже в пер­вые месяцы войны не действовали непокоренные патриоты земли советской. Один человек. Три. Груп­па. Маленький боевой отряд. Ячейка подполья. Но были!

В районе нашего нового базирования население хранило память о первом партизанском отряде — «сергеевских ребятах». Так называли партизан по имени их бесстрашного командира сержанта Сергея Моисеенко. Как-то зашел у нас разговор об этом отряде с командирами разведки. Присутствовавший в штабе Константин Сентерев и говорит:

— А в нашем взводе один паренек хорошо знал Сергея, оружие ему доставал.

— Кто такой? — поинтересовался Козлов.

— Петька Власов. Молодой еще, но боец что надо. Он в бригаду пришел еще осенью. Когда вблизи здешних мест мы формировались.

После полуночи на небе появились кучевые об­лака. Они скрыли луну.

— Пора! — скомандовала Таня...

Объект оказался богатым: 6  классных вагонов (данные были после проверены агентурной развед­кой) с живой силой врага и 9 платформ с боевой тех­никой и боеприпасами. Удаляясь от места диверсии, подрывники долго еще слышали взрывы детониро­вавших снарядов.

Взрыв произвела Таня. Под рельсы была уложе­на самодельная мина. За этот подвиг Коновалова была награждена орденом Красного Знамени. На­граду ей вручали в Москве.

В. А. Авдохин - начальник штаба бригады	А. И. Штрахов - уполномоченный штаба партизанского движения Калининской области

Весь февраль гремели взрывы и выстрелы на до­рогах и к партизанскому краю и в междуречье. Вот выписка из журнала боевых действий за один день:

«18.2.43 г. На дер. Пащерино, где дислоцировался отряд «25 лет Октября», повела наступление выехав­шая из Мозулей группа немцев до 100 человек с за­дачей уничтожить партизанский отряд. В результа­те боя за район дислокации убито 12 карателей, количество раненых не установлено. Немцы, не вы­держав боя, отступили в гарнизоны Мозули, Бальтино».

«18.2.43 г. Группа партизан отряда «25 лет Ок­тября» уничтожила телеграфно-телефонную связь на расстоянии 900 метров на шоссе Идрица — Мозули в районе деревни Пески».

«18.2.43 г. Группа партизан отряда «Смерть окку­пантам» организовала засаду на шоссе Красногородск — Карсава. Уничтожены 3 автомашины, гру­женные артиллерийскими гильзами. Уничтожен мост шириною 8 метров, длиною 11 метров».

И так день за днем. А в конце месяца по приказу уполномоченного штаба партизанского движения майора Алексея Ивановича Штрахова мы направи­ли в помощь партизанам, отбивавшим натиск кара­телей на Братский край, отряд имени Жданова. Он две недели находился в районе жарких боев, участ­вовал в разгроме гитлеровцев в районе Освеи, дер­жал оборону в деревне Церковка. Командир Жуков и его подчиненные заслужили похвалу руководства объединенными силами защитников края.

Операция «Заяц-беляк» потерпела фиаско. Не смирило непокоренный край и «Зимнее волшебство». Экспедиции не принеси командованию групп ар­мий «Центр» и «Север» желаемого. В лютой злобе каратели уничтожали все живое на пути отступле­ния. Только в Освейском районе Белоруссии они со­жгли 158 населенных пунктов. Горели деревни, дома вместе с их обитателями. Земля горела. Но остав­шиеся в живых крестьяне по-прежнему помогали партизанам.