Народные мстители пограничных районов трех братских республик в своей патриотической борьбе всюду находили друзей и помощников. Жители горо­дов, поселков и деревень, где находились учреждения и гарнизоны гитлеровцев, работали связными и вы­полняли самые различные задания партизан. Сетью партизанской агентуры были охвачены все города, крупные населенные пункты и узлы железных дорог. Только бригада под командованием В. И. Марго рас­полагала более чем 167 агентами, работавшими во вражеских гарнизонах и учреждениях.^[2]

Среди славных имен таких разведчиков значится имя старейшего большевика, участника двух револю­ций 1917 года, ныне персонального пенсионера Павла Никитовича Петровича. С его именем связаны многие боевые дела народных мстителей братского края. Являясь заместителем командира партизанской бригады по разведке, он умело создавал партизанское подполье в гарнизонах врага, воспитывал мужествен­ных героев нашей Родины.

До Великой Отечественной войны П. Н. Петрович проживал в Себежском районе, работал на разных постах. В годы коллективизации был председателем сельского Совета, потом в лесничестве и т. д. И куда бы партия ни посылала его, он с достоинством оправдывал её доверие.

Не сломила дух старейшего большевика враже­ская оккупация. Одним из первых он стал партизаном. Хорошо зная территорию района и людей, П. Н. Пет­рович установил широкие связи с подпольщиками.

Сутками ходил он по территории Себежского, Идрицкого и других соседних районов юга Псковщины, оты­скивая надежных людей. При себе П. Н. Петрович имел несколько ученических тетрадей и карандаш. После его посещения деревни на домах появлялись листов­ки с такими словами: «Предателям нашей Родины не уйти от народной кары». «Немецко-фашистским за­хватчикам скоро придет гибель. Красная Армия успеш­но громит врага»... «Земляки, собирайте оружие, создавайте вооруженные отряды, бейте гадов...»^[3]

Такие же листовки ходили по деревням. Жителям знаком и понятен был «Ваш П. Н.». Они охотно помо­гали партизану.

В январские дни 1943 года П. И. Петровичу сооб­щили, что в одной из деревень Себежского района гитлеровцам усердно служит некий Преснев.

— Преснев — это гад! — встревожился Павел Никитович.

Ему хорошо была знакома эта фамилия. Преснев в годы коллективизации саботировал создание кол­хозов. За поджог амбаров был осужден на пять лет тюремного заключения. Оккупанты знали, кого назна­чить старостой. Преснев окружил себя полицейскими, грабил население, выдавал гитлеровцам советских ак­тивистов, партизан.

Павел Никитович решил «навестить» предателя. Убедившись, что вокруг его дома никого нет, постучали. Ответа не последовало. Дверь была заперта изнутри, значит в доме есть люди.

П. Н. Петрович постучал еще раз. Никакого резуль­тата. Постучали требовательнее. В окне замерцал огонек и после того, как партизаны ещё раз напом­нили о себе, послышался басистый мужской голос:

— Кто там? Подождите.

Из-за двери донесся приглушенный шепот. Звяк­нула посуда. После длинной паузы тот же голос спросил:

— Кто там?

— Свои, откройте.

— Что за свои? Как это понимать?

Больших усилий стоило Павлу Никитовичу сдер­жаться и сохранить спокойный тон.

— Ну, свои люди, русские, — объяснил он.

— А какие русские? Они разные бывают.

— Мы свои, понятно? — требовательнее сказал Петрович.

Хозяин решительно прихлопнул дверь, задвинул за­сов и сердито отпарировал:

— Прошу по ночам не беспокоить. Приходите ут­ром.

Это было неожиданно. Преснев всегда любезно встречал Павла Никитовича.

Партизанам пришлось поступиться манерами хо­рошего тона. С грохотом упал засов, дверь открылась. Вошли в душную комнату. При свете керосиновой лампы Петрович увидел на стене шинель гитлеров­ского офицера. Около печи стояли сапоги. В углу, около стола, валялись бутылки из-под водки.

Павел Никитович бросил мгновенный взгляд на одного из партизан, кивнув на соседнюю комнату. Взяв автомат на боевой взвод, партизан устремился к двери.

— Здравствуйте! — заговорил вдруг дрожащим голосом Преснев. — Мое почтение. — Он низко покло­нился. — Вот ведь досада какая! Думал мало ли кто? Теперь всякий народ по ночам бродит. Уж извиняй­те ... Так по каким делам? Чем обязан?

— Тем, чем в годы коллективизации, — грозно сказал Петрович.

— Нет, не только, — спешно добавил рядом стоявший партизан. — Чья шинель?

— Это... его превосходительства, пана офицера,—  робко ответил предатель.

— А где же ваш пан офицер? — спросил Петро­вич.

— Он ушел, отдыхает, — вмешалась жена Преснева.

— Стоять на месте, всякая попытка к сопротивле­нию... , — один из партизан навел на предателя авто­мат.

В соседней комнате на кровати, раскинув ноги, лежал фашистский офицер. Он спал мертвецки пья­ный. Это был тот офицер гестапо, через которого Преснев давал гитлеровцам сведения о советских людях.

Обезоружив фашиста, партизаны попытались раз­будить его. Но из этого ничего не вышло. Гестапов­ца пришлось тащить на руках.

В сумке фашиста были найдены ценные докумен­ты, список коммунистов и активистов, в первой пятер­ке которого стояла фамилия Петровича П. Н. Около дома Преснева собрался народ.

— Счастливого пути! — язвительно крикнула стоявшая вблизи женщина, когда выводили старосту.

— Желательно без возврата, — добавила другая.

Фашист и его прислужник не ушли от народной кары.

Партизаны не отошли от деревни и километра, как увидели сзади яркое пламя. Это жители подожгли дом предателя.

В конце апреля 1943 года гитлеровцы усиленно готовили в Себеже митинг, который должен был вы­литься в торжество по поводу наступления немецко-фашистских войск. Митинг решили провести 1 мая. Жители города широко оповещались об этом. Все обязывались явиться на площадь. Планировались вы­ступления нескольких предателей.

Командование партизанской бригады В. И. Марго решило сорвать эту вражескую затею. Подпольщики распространили листовки, призывы, обращения, в ко­торых разъясняли народу правду о положении на фронтах, об успехах Советской Армии, о скором раз­громе оккупантов.

 В ночь на 1 мая партизаны с помощью антифа­шистского подполья развесили на многих домах Се­бежа лозунги: «Да здравствует 1 мая, товарищи!», «Да здравствует свобода и независимость нашей Ро­дины!», «Смерть немецко-фашистским захватчикам!». На здании гитлеровской военной комендатуры был вывешен портрет Гитлера с надписью: «Обер-бандит с большой дороги».

Напуганные фашисты рыскали по улицам города, арестовывали всех, кто попадался под руку. Подозри­тельных доставляли в гестапо, где подвергали звер­ским пыткам. Въезд и выезд из города был закрыт. Но дорогам, ведущим к Себежу, разъезжали гитле­ровские автоматчики.

Но попытки врага обнаружить и ликвидировать партизанское подполье не увенчались успехом.