После провала группы Ильина, с приближением линии фронта в начале 1944 года фашисты начали аресты среди местного на­селения по самому незначительному поводу. Гестапо работало день и ночь, камеры комендатуры были переполнены, расстрелы шли один за другим. Вот как об этом вспоминает пережившая все это Л. Н. Крикунова:

«Три месяца, проведенные в красногородской тюрьме, — это цепь ужасов. Во двор ежедневно въезжала крытая машина, по­лицаи выносили лопаты, бросали их в машину. Расстрелы не об­ходились без мародерства. Полицаи и переводчицы забирали у приговоренных одежду и обувь. Однажды в камеру втолкнули женщину с грудным ребенком, назвалась она Настей из деревни Поинье. Муж ее был в партизанах, иногда приходил за хлебом. Кто-то, по-видимому, выдал их, последовал арест. Молоко у Насти пропало. Ребенок плакал, чмокал тряпичную соску с хлебной жвач­кой. Всю ночь, мы, обитатели камеры, плакали вместе с матерью. Наутро ребенка отобрали, а мать увезли в той же машине с ло­патами на расстрел.

Фронт приближался. Об этом мы узнавали от вновь прибыв­ших, догадывались по участившимся бомбежкам. 12 июля 1944 го­да тюрьму стали эвакуировать...»