Рассказывает агентурный разведчик Четвертой Ленинградской и Десятой Калининской партизанских бригад А. Н. Сергеев:

«В ноябре 1943 года на оккупированной территории района была создана сеть агентурщиков и осведомителей, которые долж­ны были добывать и передавать партизанам ценные сведения. Од­на из нитей этой агентурной сети была и в моих руках. Непосред­ственную связь с отрядом осуществлял через Катю Иванову — де­вушку из деревни Долги, ушедшую вместе со сверстниками в пар­тизанский отряд. А посредником между мною и Катей стал ее брат Иван Иванович по прозвищу «Гвоздок».

Иван Иванович Иванов в первый же день фашистской агрес­сии был призван в армию. Часть, в составе, которой сражался наш земляк, попала в окружение. Вырвавшись из него, Иванов лесами, болотами пробрался в родную деревню Долги.

В один из декабрьских вечеров 1943 года Иванов пришел ко мне в деревню Друи (ныне Ильинского сельсовета) с заданием от Четвертой Ленинградской бригады — провести мобилизацию мо­лодежи в партизаны. Я передал связному приготовленный мною список. В списке значились имена и фамилии 50 человек.

Они были начаты 9 августа. Рано утром В. В. Калью, П. Я. Межиныы, поэт из Латвии и я выехали в Столбово. Здесь нас уже поджидал И. Н. Тимофеев — ветеран войны. Он добровольно вы­звался участвовать в поисках останков павших.

Вскоре в Столбово приехали председатель Красногородского •сельского Совета Г. А. Васильева, парторг совхоза «Вымпел» Н. Ф. Прокофьев, главный экономист совхоза Л. Е. Ефремов.

Надев болотные сапоги, Владимир Васильевич исследует дно заполненной водой воронки. Со дна удается поднять еще несколь­ко человеческих костей и кусок металла, напоминающий осколок щитка станкового пулемета «Максим».

И. Н. Тимофеев показывает нам, где предположительно могут находиться захоронения.

— Вот здесь где-то были окопы, наверное, хоронили прямо в них, — говорит Иван Никитьевич.

Наметив фронт работ, Л. Е. Ефремов, Н. Ф. Прокофьев, И. Н. Тимофеев и я начинаем копать. Осторожно извлекаем на поверх­ность черепа, кости, винтовочные патроны, каски, саперные ло­патки, истлевшую солдатскую обувь.

Из первых двух захоронений извлекаем останки пятнадцати бойцов. Начинаем искать третье.

Когда работы были закончены, обнаружилось, что нами были извлечены останки 24 советских бойцов. Никакой капсулы, медаль­она или фронтовой награды найти не удалось.

Два дня спустя при райисполкоме был создан оргкомитет для церемониального перезахоронения погибших. Его возглавили пред­седатель райисполкома А. Ю. Коваленко и инструктор по изданию Книги Памяти В. В. Калыо.

16 августа в 14 часов в деревне Столбово начал собираться народ. Первыми собрались ветераны И. Н. Тимофеев, Н. Н. Ти­мофеев, П. В. Васильев, С. М. Малолетников. На их плечи и на долю помогавших им А. П. Ефимова и В. П. Барзова легла ос­новная подготовительная работа по перезахоронению. Руководил этими работами Н. Ф. Прокофьев.

К 15 часам прибывает взвод солдат во главе с майором А. М. Дзешко. С ними начальник отделения Опочецкого райвоенкомата А. А. Атанов. Из районного Дома культуры приехали музыканты духового оркестра. Из совхоза и района прибыли ветераны.

Словно по заказу, день выдался теплый, малооблачный. И вот уже церемониальная процессия движется к месту захоронения. Гробы с останками павших несут на плечах молодые воины. Стро­го чеканит шаг почетный караул. Впереди процессии ветераны не­сут венки.

Начинается траурный митинг, посвященный перезахоронению останков павших бойцов.

Звучит залп воинского салюта. Гробы опускаются в братскую могилу.

Красногородцы-ветераны на братском кладбище  в Мадоне в Латвии, слева бывший военком Мадонского района Е. А. Варнаков

Война застала нашу семью в деревне Ситниково. В период мобилизации отец лечился в поселковой больнице и потому вы­нужден был остаться на оккупированной территории. Для него, воевавшего в финскую кампанию, это оказалось тяжелым испыта­нием. Наша семья состояла из семи человек: кроме родителей было пять малолетних детей. Мне в 1941 году исполнилось 8 лет, я считался среди старших. Вскоре семья оказалась в деревне Горбуново.

...Тот октябрьский вечер 1943 года врезался в мою детскую па­мять на всю жизнь. Все семья была в сборе. Мать Елена Федо­ровна и тетя Наташа готовили ужин. Отец занимался починкой обуви. Сестра Оля качала в люльке малолетнего Вптюшу, а Ва­нюша, ему было 3 года, спал на широкой лавке. Я сидел рядом с отцохМ, наблюдая за его работой.

Вдруг на дворе тревожно залаяла собака, затем раздался тре­бовательный стук в дверь. Отец, отложив в сторону работу, пошел отворять. Поздним гостем оказался местный полицай. Помню, что родом он был из деревни Собольцово. Полицай был очень пьяный. Сразу с порога он начал угрожать отцу, обвиняя его в связях с партизанами. Отец, как мог, пытался урезонить его. Когда дело дошло до ссоры, немецкий прихвостень выхватил гранату. Не знаю, то ли сам полицай ее бросил, то ли он хотел только попу­гать, но граната выпала из его нетрезвых рук, покатилась к сто­лу. Отец без промедления кинулся к ней... Страшный взрыв потряс дом, и он погрузился в кромешную тьму.

Прибежали соседи, принесли фонарь. Перед их глазами предстала страшная картина: отец лежал на полу без сознания, но еще живой. Малолетние Оля, Ванюша, Витя были убиты. Мать была ранена и контужена. Я и сестра Нина не пострадали совсем, если не считать испуга и потрясения. Тетя Наташа была легко ра­нена осколком. Здесь же в избе страшно обезображенный лежал и полицай.

В апреле 1944 года в Красногородском районе гитлеровцы сож­гли деревню Бараново. О тех страшных событиях рассказывает очевидец — Антонина Федоровна Буканина:

«Полвека прошло с того страшного дня, но все помнится до сих пор, боль из сердца не ушла...

Во время оккупации я, девочка-подросток, жила в деревне Ба­раново. Брат Николай в 1943-м ушел в партизаны, в семье оста­лись отец, мать и я. Мой отец Федор Гаврилович Гаврилов до вой­ны был председателем колхоза. Фашисты неоднократно вызывали его в комендатуру, но до поры до времени судьба все же хранила отца, как и наших односельчан.

...Это случилось в апреле 1944 года. Наша армия освобожда­ла районы области, с каждым днем приближалась линия фронта. У жителей деревни все разговоры были о скором освобождении.

Колонну фашистов, направляющуюся от деревни Смехино к Баранову, жители деревни заметили еще издали. Знай они, что произойдет два часа спустя, конечно, все могло быть иначе. Ря­дом с деревней было болото, в котором можно было укрыться, пе­реждать. Но односельчане решили, что немцы идут на постой. И только, когда гитлеровцы рассыпались в цепь и стали окружать деревню, в недобром предчувствии у людей тревожно забились сердца. Но мы знали, что партизан в деревне нет, поэтому вскоре многие успокоились. И лишь, когда фашисты стали выгонять из домов всех жителей и группировать в центре деревни, люди стали прощаться друг с другом.

От деревни Александрове дорога поворачивает влево и ведет туда, где раньше стояли Малагино и Масловка. Эти небольшие деревушки, расположенные рядом, утопали в садах. Жили здесь старательные, трудолюбивые люди.

В этих местах в начале января 1943 года разыгралась страш­ная трагедия. Под Новый год партизаны нанесли сильный удар по гитлеровскому гарнизону. Немало полегло фашистов от пуль народных мстителей. В ответ на это командование оккупантов снарядило многочисленный карательный отряд и направило в лес, где по расчетам должны были находиться партизаны. Однако им своевременно удалось узнать о замыслах врага и вовремя уйти из-под удара. Помог кто-то из жителей деревни Малагино.

После прочесывания леса каратели вернулись ни с чем. А фа­шистское командование ждало донесения о полном разгроме пар­тизан. Но рапортовать было не о чем. Тогда главаря каратель­ного отряда осенила мысль: расстрелянных мирных жителей вы­дать за убитых партизан и сжечь дотла эти деревни. Об этом и сообщить в своем рапорте.

Именно тогда и совершили фашисты чудовищное злодеяние, свидетелем которого был Сергей Илларионович Мартынов, ныне работающий конюхом во второй школе-интернате.

Оккупанты стали поджигать жилые дома.   Полуодетые   люди хватали из горящих домов самое необходимое, пытались спасти детей, стариков. Ничего не удалось сохранить, все было предано огню: и постройки, и скот, и вещи, и продукты питания.

Вскоре он был направлен в город Псков и, видимо, там был расстрелян. Затем арестовали его сестру Лобкову Антонину и ку­да-то увезли. Арестованы были и другие: Мацкеев Петр, Крикунова Людмила, всех их было около 20 человек, и они не верну­лись. При осмотре в камере в 1942 году я обнаружила трех жен­щин, которых немцы избили плетками, лечить их немцы не разре­шили. Уже в 1944 году в апреле ко мне в амбулаторию приходила девушка по имени Александра, у которой немцы пробили прикла­дом винтовки череп в лобной части с левой стороны.

Я была очевидцем, как немцы почти ежедневно водили на рас­стрел группы советских граждан по 5—7 человек, расстрел про­изводился недалеко от районной больницы. Я знаю, что была рас­стреляна семья из деревни Андрюши, фамилию забыла, председа­тель колхоза Садов. Весной 1944 года был расстрелян Вешняков Александр из пригорода Красный, которому немцы, прежде чем расстрелять, заковали в цепи руки и ноги и совместно с другим каким-то юношей в таком виде водили по пригороду Красный».

Об аналогичных фактах рассказала в своих показаниях сви­детель, врач Ибрагимова:

«Зимой в 1943 году в больницу были доставлены два мальчи­ка 10 и 12 лет, которые были сильно избиты немцами. Эти под­ростки в тяжелом состоянии в больнице находились 10 дней и рассказывали, что немцы их избивали резиновыми палками. В марте 1944 года меня вызвали в полевую жандармерию и через переводчика предложили умертвить гражданина Ермакова Алек­сандра, жителя пригорода Красный, но я от этого отказалась».

Немецко-фашистские изверги не только расстреливали и звер­ски истязали советских граждан, но также насиловали женщин и несовершеннолетних девочек... Свидетель Смирнова, в подтверж­дение этих фактов, сказала:

«Числа 16—17 июля 1944 года немцы при отступлении изнаси­ловали, а затем расстреляли работницу Красногородского масло­завода (фамилию не указываем. — Прим. ред.), изрезали ее кин­жалами и бросили в кустах в открытой траншее.

В апреле 1944 года ко мне в амбулаторию одна мать привела свою 12-летнюю дочь, которую немцы изнасиловали, и последняя поступила ко мне с сильным кровотечением...».

Свидетель Евдокия Ефимовна Ефимова показала:

«7 января 1943 года в нашу деревню пришел партизанский от­ряд, а 10 января приехало много немецких солдат, и между нем­цами и партизанами завязался бой. После боя немцы пришли в деревню Масловку и приказали гражданскому населению деревни Малагино прийти в Масловку. Когда собрали все население из двух деревень, стали их расстреливать. Всего было расстреляно 72 человека. После расстрела обе деревни сожгли».

27 апреля 1944 года отрядом немцев и латышей была учинена зверская расправа с населением деревни Бараново Блясинско-го сельсовета. Явившись в деревню, каратели всех жителей вы­гнали на улицу, женщин и детей согнали в поле, а 27 человек мужчин закрыли в сарай, зажгли его и стали по сараю стрелять из автоматов... Это подтверждают свидетели: Федотова Анна Федотовна, Петрова Матрена Петровна и другие.