В Опочке

После тревожного пути по вражескому тылу я отыскал свою бригаду в деревне Двор Черепето Россонского района. Волнуясь, переступил порог дома. Комбриг стоял посредине комнаты с большим крестьянским полотенцем в руках.

— Комиссар, смотри, кто заявился! — обратился Алексей Михайлович к Васильеву, который что-то пи­сал за столом.

— Товарищ капитан, разведчик Заболотнов по окончании учебы прибыл из советского тыла!

— Молодец! А мы, честно говоря, сомневались, что вернешься. А он нашел-таки дорогу.

Все, кто был в комнате, рассмеялись.

— Проходи, проходи.

В дом вошел старший лейтенант Кузнецов, исполняющий обязанности заместителя комбрига по разведке. Большая часть его отряда влилась в отряд лейтенанта Филина.

— Александр Семенович,— обратился комиссар  к Кузнецову,— вот этого парня зачислите в бригадную разведку.

— Хорошо. Нам разведчики нужны,— разглядывая меня, скороговоркой ответил Кузнецов.

Старший лейтенант передал какой-то пакет комиссару и повернулся ко мне:

— Идемте.

В соседнем со штабом доме размещалась бригадная разведка. В комнате, кроме дежурного, никого не было.

— Присаживайтесь.

Замкомбрига открыл ключом небольшой кованый сундучок и извлек оттуда фотографию.

 — Посмотрите внимательно.

Со снимка на меня глядела большими умными глазами русоволосая круглолицая девушка.

— Запомнили?

— Да.

— Это Ольга Михайлова. Две недели назад штаб партизанского движения включил ее в нашу бригад Она давно и прочно обосновалась в Опочке. Сведения присылает через связного. Вы пойдете в деревню Белоусы, что в пяти километрах от Опочки, и в среду на будущей неделе встретитесь с ней. Вам пред ста вместе поработать.

Ольга Михайлова родилась в деревне Лиственка Опочецкого района Калининской области. До начала войны работала бухгалтером райфо. Была секретарем комсомольской организации и членом пленума обкома ВЛКСМ. В начале войны эвакуировалась в Кимры. Отозвали в Калинин. Двадцать пятого сентября 1941 года по заданию обкома партии недалеко от станции Пено перешла линию фронта. Она направ­лялась в Опочку для работы в тылу врага.

 В волостном центре Плоскошь Ольга упросила шофера-немца подвезти ее до станции Локня.

 Проехали несколько часов. Клонило ко сну. И вдруг ее словно окатили холодной водой. Из-за поворота показалась большая колонна военнопленных — наших бойцов и командиров. Сердце сжалось: больше тысячи оборванных, измученных и обросших людей медленно шли, глядя себе под ноги. Колонну сопровождали гит­леровские солдаты с овчарками.

 Шофер, повернувшись к Ольге, коверкая русские слова, сказал:

— У меня на родине не все одобряют эту войну. Гитлер добра не принесет.

Ольга молчала.

На станции Локня девушка вышла из кабины, вскинула котомку на плечи и проселком зашагала вперед... На вторые сутки она добралась до Опочки.

В городе в первый же день ей не повезло: задер­гали полицейские, но через сутки выпустили. Началь­ник полицейского участка Дмитриев, хмурый сутулый мужик родом из Лиственки, отпуская Ольгу, спросил:

— Жить-то есть где?

— Пока нет.

 — Михайлова, шла бы ты тогда ко мне на квартиру. Семья у меня небольшая: тихо, спокойно.

— Шутите, гражданин начальник?

— Вот глупая!

 Девушка насторожилась. Откуда у полицейского такая доброта?.. Все оказалось просто: Вера Шахнова, давняя знакомая Ольги и Дмитриева, видела, когда задержали Михайлову. Она-то и упросила его побыстрее освободить Ольгу и привести ее к ним в дом.

— Так надо,— строго сказал Дмитриев.— Тебя ждет моя соседка.

Родня Веры служила в полиции, а муж работал у немцев директором кожевенного завода, но сама Шахнова яростно ненавидела гитлеровцев.

 Освоившись с новой обстановкой, Михайлова стала искать подпольщиков. Но коммунистов Петрова и Ле­бедева в городе не было: Петрова, по доносу предателя, расстреляли гитлеровцы, Лебедев ушел за линию фронта. Отчаявшись, девушка как-то зашла в дом хорошего знакомого по довоенной работе Петра Ивановича Иванова. За чашкой чая Петр Иванович сказал Ольге о положении в городе и районе зверствах гитлеровцев.

— Вы где-нибудь работаете, Петр Иванович?

— Да, Оленька. Ты же знаешь, что в прошлую войну я три года в плену был, владею немецким языком. Поэтому новые власти часто вызывают в комендатуру. Офицеры в дом заходят. Кажется, пользуюсь доверием. Они при мне такое говорят! Посмотри сюда,— Петр Иванович приподнял сиденье у стула Достал оттуда бумаги и протянул их Ольге.

Это были очень важные сведения о передвижениях немецких войск в районе, номера частей и дивизий и шифрованные наименования, численность отдельных гарнизонов.

Михайлова, задержав свой взгляд на одном листе волнуясь, прочла: «В Опочку на переформирования прибыли сегодня 2-7 офицеров и 65 солдат 152-й  пехотной дивизии, потрепанной в боях под городом Калинин...»

Иванов, улыбнувшись, сказал:

— Вот валяются без толку, не знаю, как своим передать.

— Петр Иванович, за эти бумаги новые власти вешают.

— Знаю, знаю.— И вдруг без перехода: — Возьми, передай кому надо.

— Но...

— Оля, не старайся меня обмануть. Я нутром чувствую, почему ты оказалась здесь. А меня не бойся. Я все тот же. И еще больше люблю свою землю.

— Спасибо, Петр Иванович!

— Вот и хорошо.

Добытые сведения требовалось срочно передать на большую землю, а связной еще не появлялся. Это очень беспокоило Ольгу. В феврале она ушла в Листванкку, может быть, он в деревню придет?

Через четыре дня, припрятав все собранные сведения в родительском доме, девушка вернулась в Опочку.

Что делать дальше? Как быть? Со своими сомнениями  Ольга отправилась к Петру Ивановичу.

В доме Ивановых кто-то играл на губной гармошке. Постучала. Вышел Петр Иванович. Он был чуточку навеселе.

— Оленька, ты уж извини старика. У меня сегод­ня вроде праздника. Да ты проходи. Только не пугай­ся. Он хороший человек.

 В комнате за накрытым столом сидели хозяйка до­ма и немецкий солдат. При появлении Ольги он вско­чил из-за стола и сделал красивый приглашающий жест. И вдруг заулыбался:

— Да это же моя попутчица! — И он затряс руку Ольге.— Давайте знакомиться: Курт.

— Ольга.

     — Да вы уже, оказывается, знаете друг друга? — удивился Петр Иванович, входя в комнату.— За это надо выпить. Прошу к столу.

Любовь Андреевна принесла чистый прибор для Михайловой.

     — За хороших друзей! — сказал Курт.

Беседа оживилась.

— Курт, а вы все шофером работаете? — спросила Ольга.

— Да, шофером при здешнем штабе оккупацион­ных войск.— Он помолчал.— Я всегда знал свое место в этой войне. Давно бы ушел к партизанам, да Петр Иванович не отпускает.

— Да и я думаю, что пока вам все-таки следует работать шофером,— подхватила Ольга.

     — Я буду там, где скажете вы,— серьезно ответил Курт.

...И снова Лиственка. И снова нет связного. Ольга собралась в город, но в это время к ним в дом зашла соседка.

     — Ты ничего не слышала? — спросила она Ольгину мать.

 — А что?

 — Мой меньшой прибежал с улицы и говорит, что в наш лес с самолета сброшены парашютисты. Наши парашютисты!

Ольга сделала вид, что не обращает внимания на Разговор двух женщин. Но быстро оделась и вышла.

На улице играли мальчишки. Она отыскала Витьку сына соседки.

— Это правда, что ты видел парашютистов?

— Правда, тетя Оля, правда. Наши!

—А меня ты мог бы к ним провести?

— Могу!

— Но чтобы об этом никто не знал.

— Хорошо...

В тот же день Ольга повстречалась со спецгруппой штаба Калининского фронта, заброшенной в Опочецкий район для сбора сведений о противнике. Капитан Чугунов, командир группы, приняв сведения от Ольги запросил о ней по рации центр.

На другой день пришло подтверждение, что Ольга Михайлова действительно является разведчицей.

— Товарищ Михайлова, обком партии благодарит вас за переданные сведения,— пожимая ей руку, сказал Чугунов.

В Опочку Ольга вернулась радостная и возбужденная. Петр Иванович, прочитав сводки Совинформбюро о победах Красной Армии на франтах, которые принесла Михайлова, тоже пришел в восторг.

На другой день в городе на базаре, на заборах, на дверях лавок и «новых» учреждений — всюду были расклеены листовки с сообщением Совинформбюро.

Люди читали и улыбались, словно, в их дома постучалась радость. Оккупанты всполошились. Полицаи зашныряли по городу.                                                       .                  !

Центр запрашивал все новые и новые сведения. Чтобы выполнить задание, Ольге приходилось работать день и ночь. Необходимую информацию она получала не только от людей, выполняющих ее поручения. Она использовала все возможное, даже толкучку базара.

Однажды на базаре Михайлова попала в облаву. Вместе с крестьянами и горожанами ее забрали  в тюрьму. Начались допросы. Но Ольгу не вызывали. Прошли сутки. Другие. И только в одиннадцать часов на третий день ее вызвали на допрос.

— Вы есть Ольга Михайлова? — спросил начальник полевой жандармерии майор Крейзер.

— Да.

— О, вас мы знаем! — майор уставился на нее пронизывающим взглядом.— Вы хорошо умеете расклеи­вать листовки.

Ольга выдержала взгляд фашиста и сказала:

— Такими глупостями я не занимаюсь.

— Знаю, знаю. Я... пошутил. Все в порядке. Вы свободны. Можете идти домой,— и майор показал ру­кой на дверь.

Ольга неуверенно вышла из комнаты. Коридор по­казался ей несказанно длинным.

— Легко отделалась, девка! Видать, своих име­ешь в этом заведении? — выпуская за ворота тюрьмы Ольгу, сказал охранник.

— Да, имею...

На улице она свободно вздохнула.

«Будь еще аккуратнее»,— подумала она.

На квартире Михайлову встретила заплаканная Вера.

— Олечка, чего я только не передумала за эти дни. Всех просила похлопотать за тебя.

— Ну, успокойся, успокойся — все обошлось.

Ольга вспомнила, что именно сегодня у нее назна­чена встреча с Липой Устиновой, работавшей на бир­же труда. Липа, ее давнишняя знакомая, служила у немцев переводчицей. Она добросовестно выполняла все поручения Ольги. Сегодня Устинова обещала пе­редать крайне важные документы для разведчиков ка­питана Чугунова.

— Вера, я скоро вернусь.

...Ольга открыла дверь и решительно вошла в по­мещение биржи труда. Уже приближался конец ра­бочего дня. В приемной находилось несколько посе­тителей и сотрудников.

Устинова холодно поздоровалась с Михайловой и пригласила ее пройти в соседнюю комнату.

— Вот тут сядьте и напишите заявление,— громко сказала Липа, а шепотом добавила: — Полный поря­док.— И вытащила из-под бюстгальтера небольшой сверток.— Спрячь как следует. Сейчас полиция и жандармы взбешены после появления листовок в городе.

Михайлова кивком головы поблагодарила Липу и встала из-за стола.

Устинова грубовато сказала:

— Ваше заявление будет рассмотрено. За отве­том зайдите через несколько дней.

...Я встретился с Ольгой в деревне Шипули, в до­ме Никандра Михайлова. Передав добытые сведения, она сказала:

— Володя, послезавтра утром из Опочки в Себеж на легковой машине поедут два военных инженера, восстанавливающие мост в городе. С ними направля­ется высокопоставленный чиновник из гитлеровской администрации управления русскими землями.

— Все понял.

— Только об одном не забудь: шофер свой че­ловек. Пусть люди поаккуратнее будут. Его звать Курт.

В это время в Опочке надежно обосновался разведчик Николай Форсунов. Разведданные, добытые им, правдиво раскрывали действия оккупантов в городе и районе. Параллельная работа разведчиков оправдывалась. Обстановка в Опочке была сложной и из­менчивой. Через город проходил поток гитлеровских войск во всех направлениях. Поэтому наше командо­вание пристально следило за этим крупным гарнизо­ном противника.